камлаю колочу кофеварствую

Ранним утром на набережной кто-то ругался. Ката совершенно такого не ожидала и уставилась на набережную, пытаясь спросонья понять, что не поделили местные жители. Оказалось - именно набережную. Совсем юный и тонкий парень с огромной шваброй писал этой шваброй каллиграфические буквы, которые Ката не смогла разобрать, и как раз дошел до пожилой дамы, расположившейся на берегу с походным мольбертом. Впрочем, двое художников довольно быстро договорились: каллиграф описал вокруг дамы идеальную дугу как часть какой-то буквы - и пошёл дальше, а художница осталась на выбранном месте, с которого, должно быть, был хороший вид.

Это был некоторым образом ответ на внутренний катин вопрос: как они вообще тут живут. Любое вдохновение, если его не ограничивать, неминуемо упрётся во вдохновение твоего соседа. Но, похоже, договариваются как-то. Возможно, даже слишком легко договариваются.

- Я тут подумала, - сказала Ката Ярре, когда та поднялась на бак с кружкой кофе и самокруткой, - не стоит ли нам повесить у них на орбите несколько антимаяков? Захватить их тут легче лёгкого. Слишком открытые и принимающие ребята. Вот та же милейшая Тиата ни о чём не спросила, только умилялась нашему разнообразию. Может, их и вообще ничего не интересует, кроме творчества.

- Ну, не знаю, - Ярра пожала плечами, - мне вот они очень сторук напоминают. Похожий уровень реализации. За сторук же мы не боялись.

- Ну, там мы вообще как во сне были, - усмехнулась Ката.

- Сон не сон, а ногу-то ты там сломала, - напомнила Ярра, - тут, может быть, состав воздуха не такой расслабляющий, но пространство похожее. Ну, если хочешь, давай ТэВэ предложим, антимаяки у нас собой еще есть, штук шесть.
( Collapse )

Нашла в ночи в снегу тыщу рублей, купила себе ещё чернил. "Горький шоколад" и "Дикий мустанг". Кстати, это была улица Теряева. Кому теряева, а кому и находкина - ну, бывает.

На мастер-класс по коже никто не пришёл, и я сделала еще одного дракончика. Может, и прямщаз сделаю еще одного. Бессмысленные действия в трудные времена всегда осмыслены, если в результате получается какой-нибудь предмет. Особенно милый и бесполезный. Но им можно украсить ёлку.

Кстати, о ёлках: мы уже решили, что без зимней жертвы, по опыту двадцатого года, обходиться нельзя: всего раз ёлку не поставили, и что началось. И всё не кончается, хотя с тех пор их было уже три. Может быть, в этом году у нас будет более эффективная жертва, потому что раньше я гонялась за ёлочными базарами, их как-то всё меньше и меньше, и в последние разы я тащила ёлку с Петровского острова; а теперь ёлочные базары гоняются за мной. Серьёзно. Написал торговец ёлками "Мастер Ёлкин" и сообщил, что они теперь на Ремесленной, это уже на нашем острове. Зовёт ёлку покупать. Боюсь, она может оказаться мне не по карману, ведь в её стоимость входит оплата чувака, с которым я переписывалась.

Посмотрели диснеевский мульт "Странный мир", и у меня странное чувство. Дирижабли, высокоэнергетичные растения, чувак, способный договориться с кем угодно (ну, он синий и каплевидный, но мало ли, кто как выглядит), гармоничное сосуществование с окружающим миром - да это ж соларпанк, в котором, как мы уже выяснили, мы с моими накама сочиняем роман. У меня ощущение, что я это всё уже писала. Кажется, мы с нашей игрой попали в нерв эпохи, и тут тоже странное чувство: мы хотим нормального и гармоничного. И летать. Мы сочиняем про это истории. Снимаем фильмы, в которых нет антагониста. И, спрашивается, где мы теперь? Плохие люди вообще-то никуда не делись. Но мир, уже решивший, что антагонистов не будет, ничего не может им противопоставить. В принципе, я понимаю, как получилась эта колония в "Странном мире": чуваки просто дёрнули искать другой глобус, а там всё пошло не по плану. Вообще-то, такая история очень вписывается в мультиверсум дирижабля. Да там и дирижаблей полно. Они вообще заполонили всё человеческое виртуальное пространство, кажется, мы по ним скучаем.

А завтра я, видимо, буду искать чащобный камень. Многие знают, что девять лет у входа в Чащу лежали два карельских камня. Безмозглый тракторист одним задвинул вход в наш домик, а второй куда-то спёр. Ладно еще они каждую снежную зиму скидывают нашу завалинку с кирпичей и вывозят кирпичи, в конце концов, кирпич штука маленькая, трактор его и не заметит. Но камень! Здоровенный булыган. Ладно, тракторист слеп и безмозгл, но трактор-то его мог сообразить, что ему тяжело. Мои велосипеды каждый раз возражают, когда я совершаю что-нибудь безумное, типа, вожу на них тонну груза или спускаюсь по лестнице. Я думаю, если потыкать ломом в наваленные трактористом сугробы, есть шанс наш камень обнаружить. А то кирпичи в позапрошлом году успели увезти под мост Бетанкура, с такого расстояния я камень не дотащу. Велосипед не позволит. Камень тоже наш товарищ, мы к нему как-то привыкли за столько лет.

Чаща на выезде остаётся Чащей.

Приехали всемером в Лемболово, побродили по лесу и нашли себе домик. У него, правда, нет крыши (ну или, по Горану Петровичу, голубая крыша) и очень мало стен, зато мы немедленно соорудили себе стойку, как в Чаще, вытащив из рва бревно, а чердак, чтобы свешиваться с него, там и так был. Мы затеяли кофе и чай, кофе у нас с собой был, а чай собрали на месте. Мята, таволга, черника, земляника, клевер, подмаренник, ромашка и сосновая веточка. Вот мастер-класса не случилось, хотя я посмотрела, как Даша говорит по-зябличьи при помощи тонкой берестяной плёночки, тоже своего рода мастер-класс, я вот так не умею, например.

Домик называется на яндекс-карте "Заброшенная крепость". Там люди в ролевуху играли. Правда, сначала мы пришли по другой карте к другой крепости, потом оказалось, что у яндекса есть обе, и вторая обозначена как "еще крепость". Но Ещё Крепость оказалась не такая приветливая, и рядом стояли лагерем люди, которым мы решили не мешать.

Вообще, оказалось, что в Лемболово всё двоится. Две крепости, два родника. Я знала одну крепость и один родник. И оказалось очень весело шарахаться по холмам и болотам с двумя разными картами. Конечно, ни одна из них в подмётки не годится тем бумажным картам, по которым мы бегали ночное ориентирование в прошлом тысячелетии, ну, что ж поделаешь, цифровое часто оказывается примитивнее аналогового. Оно другим берёт: бумажные карты не показывали, например, где я и куда я смотрю.

Надо как-то себя убедить носить в лес или длинные кожаные штаны, а не как обычно, по колено, или наоборот - высокие сапоги по колено. А то все голени комары обгрызли. Но всё остальное было прекрасно.

До рассвета мы сидели с другом в кусте сирени, празднуя его ночь рождения: варили кофе, рассказывали истории. К четырем утра разошлись спать, но у меня со спать как-то не пошло, потому что по дороге к кровати мне надо было проехать Черную Речку, а она давно меня манит. Я никогда не двигалась вверх по течению, а ведь она не у метро "Черная речка" начинается.

Это была отличная идея - заткнуть уши МакГиннессом и покатить вверх по течению в пол-пятого утра. Речка, начиная от виадука, стремительно дичает, кувшинки в ней цветут - ну, то есть, тут я контрамот, для речки всё наоборот. Уже под железнодорожным мостом она выглядит жутковато: илистая и грязная, глубиною сантиметра два. Но как раз там надо мной вышло ослепительное солнце, а в сторону истока реки, куда я пробиралась, воткнулась почти вертикальная радуга. И я поехала вверх по течению.

Места там совершенно дикие. Начиная с уже цветущей таволги под железнодорожным мостом, всё становится готичнее с каждым шагом. Речка то сужается до ручейка, то расширяется, но не сильно. В ней цветут желтые ирисы, периодически её всю заполняют камыши, и кажется - вот он уже, исток. Но нет: она снова расширяется, и по берегам цветут вех, сныть и дикий анис, почти неразличимые между собой зонтики.

Потом я нашла мостик запредельной деревенскости, из узких досочек, длиной два метра, речка там такой ширины. Выше по течению она снова становится шире. Снова встретила желтые ирисы. Потом дорогу преградила тренировочная база для собак, но ненадолго. А за ней над густо поросшим сурепкой берегом - голубятня. На желтой поляне, ага. Да я, может, вообще отродясь настоящей голубятни не видела, а вот. Берег тут зарос так густо, что речки не видно вообще, думаешь, может, где-то тут уже исток? Нет.

Потом был еще один мост, длиннее предыдущего, и тут уже начали просыпаться люди. Полшестого утра, самое время (это злой сарказм, я бы предпочла, чтобы они ещё поспали, в субботу-то). После безлюдных пространств мне даже не по себе стало, но зато под мостом нашлась целая толпа малюсеньких утят. Вверх по течению казалось, что вот уже где-то исток, болото, вряд ли будет что-то дальше; я открыла карту - оказалось, исток всё еще далеко.

В конце концов, я его нашла прямо на Богатырском проспекте. Речка вытекает из трубы под проспектом, дальше автостоянка магазина Окей, а дальше, собственно, скважина, из которой я беру воду для кофе. То есть, речка течёт из тех же водоносных слоёв, что и мой кофеёк. Так то в Питере рек, текущих из родника, не сказать чтобы много. У нас всё ерики сплошные, а основная мать-река вообще вытекает из озера, которое, может быть, бывший супервулкан, и течёт с такой страшной силой, что на выходе из Балтики буи лежат. А вот Черная Речка не очень-то и течёт.

Конечно, можно было бы просто посмотреть на карте, где там исток, и приехать прямо к нему. Тем более, что на родник этот я катаюсь регулярно, проблем-то дорогу перейти. Но прокрасться безлюдными пространствами и открыть для себя исток реки так, словно я первая его открыла, ни в какое сравнение не идёт.

И, в общем, это был гораздо лучший способ отметить Купалу, чем всякие там бури в стакане телеграма.

Наша космоопера с самого начала иллюстрировалась предметами. То страшная пиала капитана, то маленькие бутылочки Айши, то кривые чашки с растениями, каждый эпизод цепляет какие-нибудь реальные вещицы, причем, как в ту, так и в другую сторону. В смысле, иногда сначала пишем, потом делаем, иногда наоборот.

Но сегодняшняя иллюстрация, конечно, круче всех. Иван доделал канистролу! И оказалось, она неожиданно хорошо звучит.

Дело было так: я сказала, что хочу сделать такую штуку. Ваня добыл канистру, я добыла штангу, чтобы крепить к ней гриф. Ваня вырезал гриф, я вырезала папоротник на голове грифа. Накладку для грифа мы заливали смолой вместе, в два приёма, в первый раз вся смола убежала; я покрасила папоротник акварелью, Ваня покрыл его лаком, и, похоже, мы еще в этой технике будем что-то делать. И цветное всё, и дерево видно. Подструнник у этой штуки из ложки, колки басовые, струны виолончельные.

Правда, с первой попытки струны вышли далековато от грифа, час поиграла - уже пальцы болят, а ведь и так играю каждый день. Но звук у неё космический, не играть невозможно. А казалось бы - алюминиевая канистра.

Народ говорит, инструмент для Мэд Макса или Фоллаута, но всё-таки она слишком чистенькая для обоих сеттингов. Ладно, у нас свой сеттинг есть. Правда, кажется, в этом сеттинге я дала её поиграть оленёнку. Но, учитывая телепортацию, забрать никаких проблем.

Ладно, это глава еще более сложной судьбы. Нет, ничего больше не терялось, кроме, собственно, времени. Удалось закончить игру в полночь по времени той Тортуги, что на нашей планете. Почему бы и нет.

- А я бы всё-таки слетал на эту вашу Гагату, - сказал капитан. Ката подняла глаза и мрачно на него посмотрела. Она как раз мелкими стежками пришивала сетку к добытой у бармена рамке. Дело с бумагой давно назрело: несмотря на просьбу Ярры остановиться, тутики всё равно подкидывали на причал "ЧП" упаковку, обрывки, старые имперские газеты или какие-нибудь рваные ноты, а подопечные Падре, активные, как все мальчишки, тащили с нижних уровней совсем уж трудноопределимую древность. Аренду капитанской каморки продлили и складывали теперь в неё то, что не влезло в грузовой отсек.

- Нет, ну, серьёзно, - продолжал капитан, - мне же тоже интересно. Целая играющая планета!

- Фестиваль-то закончился, - сказала Ката, - сейчас там просто планета как планета. Сколько мы таких видели. А нам с делом надо разобраться. А у тебя там новая карта, кстати, еще не освоена.

- Это да, - легко согласился капитан, - я и это пропустил. Ну и ладно, зато поиграл хорошо, - добавил он, уже поднимаясь по трапу наверх - как понадеялась Ката, по направлению к рубке и новой карте. А снизу поднимались Механик и Ярра с блендером для бумаги и пачкой имперских газет.

- Скоро обед, - предупредила Кася, - вы тут с бумагой не раскладывайтесь.

- Ладно, - пожала плечами Ярра, - давайте тогда под квартердеком с этим всем. Нет, можно, конечно, и на мостике, пускай Овощ тоже двумя глазами посмотрит.

- А потом капитан таки уговорит нас куда-нибудь лететь, и придётся всё обратно нести, - вздохнула Ката, - давайте уж под квартердеком. Там хоть оставить можно будет, если что. Всё, рамка готова!

- Еще тазик нужен, - напомнила Ярра, - Айша там выбирает контейнер без дырок.
( Collapse )

На редкость длинный вышел день.

1. Заказчица деревянного волка выдернула меня днём (моим утром) в Чащу, чтобы волка забрать, но не доехала, прислала курьера - и я уже ждала, что она еще учудит, там с самого начала было "заострите ему нос", "теперь он на лису похож", бывали у меня уже сложные заказчики и раньше. Но нет, денег переслала, курьера тоже. А я уже, пока ждала курьера, начала лепить чайную фигурку, а ведь другие были планы. Уделка, например; за водой к роднику скататься, манчжурских орехов набрать.

2. Поехала только за водой. И в кои-то веки не стала затыкать уши политическим комментарием, потому что надо же делать паузы. Октябрь для этого очень подходит: в тихие октябрьские дни в городе совершенно особенный звук. Нельзя это было пропустить. Но, когда я добралась до секонда "Добро", пришлось всё-таки идти в ютюб и слушать там хоть что-нибудь, потому что с таким радио, как в этой лавке, мало шансов вообще что-нибудь купить, потому что преисполняешься отвращения. А с психологическим Арестовичем, без политики, как раз всё хорошо: я расслабленно перещупала там все свитера и кофты и нащупала-таки шикарный этнический эстонский кардиган. И даже подожгла прямо в магазине оторванный от него хвостик нитки, чтобы убедиться, что это шерсть.

3. У родника, пока курила свою трубочку, набрав воды, рассказала случайной прохожей историю этой скважины. Дама всю жизнь ходит мимо и не замечала белого павильончика с непрерывно текущей водой, пока я не привлекла ее внимание своей желтой курткой.

4. На обратной дороге спасла из антикварки китайскую чашечку из тончайшего дерева, с золотым нутром. Она выжила единственная из выводка, три остальных и их сахарница были непоправимо побиты.

5. Похоже, чашечка что-то нашептывала мне в мозг, потому что, вернувшись в Чащу, я выкрасила золотой глазурью псевдо-каменную чашку (такой стиль называется куринуки, и золота ему вообще-то не положено).

6. А потом расписала еще три чашки и шесть тарелок. Сбейте нас палками, Даша лепит эти тарелки пачками, а я расписываю, их скоро ставить будет некуда!

7. Пока я везла канистру воды и рюкзак в Чащу, вода непонятным мне образом пролилась, и рюкзак опять промок. Это уже переходит всякие границы. Этот рюкзак очень любит мокнуть! Находит способ промокнуть в любой ситуации, даже когда дождя и не предвидится, и канистра плотно завинчивается, и даже когда солнце светит. Похоже, в него вселился водяной. Давно пора сшить себе кого-нибудь посуше.

8. А манчжурских орехов нам подогнали прямо на нашу улицу. Перед офисным центром насадили всякого: там красный дуб, манчжурский орех, просто дуб и туя, и вот орех уже плодоносит, хотя ростом только чуть повыше меня.

9. Вот с Уделкой только не вышло. С другой стороны, мне не особенно туда и надо. С тем, что есть, разобраться бы. Материалов сейчас хватает на всё, а вот время всё куда-то девается.

Я потерпела очередную неудачу с документами в Сосново и поехала купаться.

Вообще-то, в Сосново есть озеро прямо в посёлке. Маленькое, внизу. Но оно слишком в посёлке. И спуск крутой, а у меня, как обычно, тяжело гружёный велосипед. Так что над этим озером я только поболтала с папой по вацапу. И поехала к большому озеру, Раздолинское оно называется, оно огромное, с островами и близко от станции Сосново.

Озеро оказалось в стиле близкого локтя: вроде вот оно, но фиг доберёшься. Сначала там крутой обрыв, а внизу всё заросло чем ни попадя, джунгли настоящие: вьюнки, ольха, крапива, всё это в мой рост и вообще не видно, где там земля. Зато видно, где вода: в полной недоступности, и там, где у нормальных озёр камыши, у этого какой-то хвощ. Серьёзно, от растительности на этом берегу ощущение провала во времени. В наше время хвощи такими не вырастают. Потом всё-таки есть один маленький спуск к маленькому пляжу, но там было много местного народу. Я попробовала найти другой спуск, а там весь берег застроен участками. Свинство это - участок у озера. Периодически встречаются тропинки вниз, но на каждой стоит табличка "здесь выхода к озеру нет!". Наконец, я спросила у местного жителя, мне объяснили, где тропинка - и она там нашлась. Сначала тропа, мощёная цементными плитками, потом просто тропа, потом миниатюрный знак-кирпич, нарисованный от руки, и дальше еле заметная тропка в траве, заводящая в сплошные вьюнки.

Но выход к воде там нашелся. И, учитывая, что время было уже вечернее, особенно прекрасный в закатном свете. И все эти вьюнки в тёплом свете очень хороши. И вода приятная. Но местные жители смотрят волком. Так что план присесть на берегу и написать акварельку я так и не реализовала. Тем более, что солнце прямо в глаза.

Возвращаясь, нашла несколько апокалиптического вида прошлогодних борщевиков. Нам они как раз нужны для искусства. Торчали прямо из песчаного откоса дороги, этим пришельцам вообще всё равно, откуда расти.

Всю дорогу старательно старалась просто гулять. По пятницам положено гулять. Ну, такая вот прогулка вышла, с заходом в мфц. Но всё-таки озеро, сороки, чья-то внимательная курица, безбашенные утки, закатный свет над озером - это всё похоже на прогулку. Главное в прогулке - тщательно поддерживать в себе своё "здесь и сейчас". В детстве я это делала на автомате, и умудрялась умещать полноценную насыщенную прогулку в десять минут между занятиями, потом в пятнадцать минут между парами. А теперь приходится специально в себе пестовать.

Мы тут кое-что задумали в нашем виртуальном пространстве. Оно себя проявит! Но вся история требует ожидания, потому что я стремлюсь более-менее укладывать каждую главу в 15000 знаков, чтобы она влезала и в статью вк. Поэтому развитие событий будет постепенным, но я уже знаю, к чему дело идёт. Оставайтесь на связи, следите за нашим путешествием!

Оленёнок был теперь везде. Появлялся вскоре после рассвета, цокал копытами по всему кораблю, лазал вверх и вниз, в любой момент оказывался за плечом, видели его и сидящим верхом на нижнем баллоне, и изучающим гриб-зонтик в машинном отделении. Впрочем, Механик быстро выпроводил его самым простым способом: предложив прополоть ящик с опятами. Трудиться оленёнок не планировал: вскоре мелодия его дудки звучала уже на носу дирижабля.

Меж тем команда дирижабля постепенно выработала рецепт травяного чая, который безотказно нравился всем оленям. Держать чайную гораздо проще, чем кофе-какао: заварил здоровенный чайник и знай подливай. Поэтому с этим справлялся кто-то один. Ярмарка между тем закончилась, поток посетителей уменьшился, но несколько местных жителей обязательно приходили или прилетали каждый день выпить чаю. Механик продолжал уходить каждый день, с какого-то момента к нему начал присоединяться и Падре. Сувенирную лавочку теперь держали прямо на палубе: Кася расставила палатку рядом с чайным столиком и разложила штуки, на удачу.

На Дереве было удивительно спокойно, может быть, в этом всё дело. Спокойные рассудительные местные жители, постоянный лёгкий шелест листьев со всех сторон, клочки тумана, запутавшиеся в ветвях не только над головой, но и под ногами. Сложнее всего было понять, где низ - в большом, глобальном смысле. Чаще всего низ был там, чего касались ноги, вот этой конкретно ветви, но пропасть под пристанью не воспринималась ни как пропасть, ни как море или небо, потому что низом была сама пристань. Эта вот постоянная перемена точки притяжения странно действовала на мозг: всё остальное, включая отношения, торговлю и даже этот вот этого гиперактивного подростка, уже казалось проще.
( Collapse )

Мы продолжаем путешествие, и, кажется, назрела пора начать думать, почему эта команда - команда. И как удержаться вместе во вселенной, которая то и дело норовит ускользнуть из-под ног. А - актуалити, между прочим.

Все проснулись от гулкого и частого звука рынды. Кто-то лупил в колокол, гондола дрожала как будто от этого звука, но на палубе все поняли - нет, не от него. В рынду бил капитан ТэВэ, он проснулся первым, возможно, потому, что жил выше всех - его каюту сильнее болтало.

- Я же говорил, что тут иногда штормит, - объяснил Механик.

Действительно, дирижабль тащило на якоре вдоль берега, волны врезались в белую коралловую башенку, и она как-то угрожающе приближалась. Небо было покрыто зловещими черными полосами туч, обстановка на острове уже не казалась райской. В лесу трещали сучья, что-то падало, широкие листья хлопали и рвались, как ткань, трудно было разобрать, что происходит, потому что приходилось щуриться - ветер нёс песок и очень мелкие капли, которые на такой скорости резали, как лёд.

- Якорь поднять! - скомандовал капитан, - поднимаемся! Механик, поле включай сразу.

- Принято, - Механик нырнул в недра корабля, и где-то в глубине заработал двигатель. Поле включилось как раз вовремя: как раз успели зафиксировать якорь в клюзе, и Ката начала укладывать красивой спиралью якорный трос. Сразу стало тише, Айша, проморгавшись, посмотрела в небо. Небо выглядело удивительно, из-под защиты поля теперь хотя бы можно было его рассмотреть. Тёмно-синие полосы, лазурные, белые. Когда еще такое увидишь.

Рулевой меж тем ухватил штурвал и теперь тянул дирижабль вверх, по ветру.

- Что-то тяжело идёт, - пожаловался он, - что-то мы, похоже, много сокровищ нахапали, - и, крутанув вентиль в нактоузе, увеличил подкачку газа, - А что было делать?!

- Ты же сам и хапал, - напомнила Ярра.

- Как будто я один, - пробурчал рулевой, - вон, у капитана череп какой-то рыбины едва в каюту влез.

- Но я же не мог его не подобрать, - пожал плечами капитан, - это всё-таки череп. И не такой уж он и большой.
( Collapse )