Нет, о деле я забочусь, купила вот другую фарфоровую коробочку и налила в нее акварели, заправила водяную кисть, купила разной прекрасной бумаги. Но забыла взять с собой флиску, купленную специально для рисовайных покатушек, не взяла камеру, а знала же заранее, что увижу всякого прекрасного намного больше, чем успею нарисовать. А полный набор акварели я забыла еще на даче.
Мне тут заказали "Петербург Достоевского", и я восприняла предложение буквально и поехала в Коломну. Влекут меня преимущественно ужасы ужасные, скажем, водосточная труба причудливого изгиба. Пока я это набрасывала, меня из-за угла фотографировал какой-то китаец. Тут-то и похолодало, тут я и пожалела о флиске.
На задворках особняка Суворова было приятно сидеть. Там пахло жареным луком, душевно разговаривали люди, а из Крюкова канала доносились голоса проплывающих экскурсоводов, рассказывающие о Суворове. Забавно, насколько с разными интонациями.
На задворках Никольского рынка что-то тюкал одинокий узбек в строительном жилете. Я так и не разглядела в зарослях бурьяна, что он там мастерил. А вот здесь я пожалела о забытой камере: граффити на стене, безусловно, надо не перерисовывать, а фотографировать, как есть. Потому что высокое искусство, а не хрен собачий (с которым у меня как раз вышел облом с камерой, потому что собака была нарисована мастерски и в цвете, а хрен был пририсован мелом поверх, и все дело портил). Но тут - совсем другой случай.
На чем, собственно, дело и кончилось, потому что закончилось время.
Надо чаще с натуры рисовать, вот чего. В детстве, когда не получалось куда-нибудь покататься, я рисовала листья под ногами. Пора вспоминать забытые навыки, а то на одном воображении далеко не уедешь.