И мы побежали за штуковиной. Оказался еще один маленький столик с толстыми резными ногами, без столешницы, но с ящиком, без одной ножки (внизу, под подставкой), лет больше ста на вид, из незнакомого мне дерева. Вдвоем с трудом мы его притащили. Я запинала его в мастерскую, думая с тоской, что придется вырезать эту нижнюю круглую ножку и скругленный угол подставки, не говоря уж о столешнице.
Но, выйдя из дома второй раз, я нашла там же и ножку с углом, и разбитую столешницу. Была она из красного, цвета мяса, мрамора. Туда, в общем, и дорога.
И теперь склеили мы эту штуку, и помыли, и поставили к Аське. Столешницу взяли от детского аськиного столика, толстенная такая переклейка с закругленными краями, кажется, эту доску я еще из Эльсинора тащила. Теперь на нашем новом знакомце живет аськин кукольный дом в чемодане.
И что-то подсказывает мне, что эта штуковина начнет переделывать под себя комнату. Как мой шкаф. У меня в мастерской уже ничего современного не осталось, разве что тахта, и та под балдахином. Вот и с Аськой, боюсь, так случится.
С ужасом думаю, как потащу наверх настоящий комод вместо икейского, если она его себе придумает.
А я продолжаю думать про прихожую, например. Шкаф распространяет влияние, да и трюмо поддакивает. Не смотрятся там остатки сосновой прихожей, надо что-то делать...
Жалко, время на помойке не подобрать.