Первые дня три я просто не мог глотать и вынужден был обходиться без обеда, на обязанностях вахтенного штурмана болезнь не сказалась, тем более, что курс был проложен на электронной карте, а за совпадением двух линий я уследить еще мог. Но на четвертый день я вышел на вахту, как выяснилось, с сильнейшим жаром, и был немедленно отправлен обратно.
Небо показалось мне совсем черным, и каждая снежинка вырисовывалась на нем яркой звездой.
- Если я позволю вам стоять вахту, - проворчал капитан, - Эмма мне этого не простит. Немедленно в каюту. Спасибо еще, что ангина не заразна.
По левому борту виднелся берег, мне хотелось его рассмотреть, но как-то не моглось. В каюте, смутно помнится, Эмма разглядывала мое горло, скармливала мне какие-то порошки и вполголоса диктовала рекомендации приставленному ко мне матросу, топовому Мартину.
Следующий отрезок времени, не знаю какой, я проспал. Снилось мне что-то лихорадочное и бессвязное, лейтмотивом было белое зубастое чудовище, кажется, вычитанное в какой-то книжке, в которую жаждало вернуться. Меня разбудил Мартин и вручил странное: мороженое.
- Мартин, - прохрипел я, - а Эмма-то мне это разрешает?
- Не только разрешает. Предписывает, сэр! Велела выдавать вам мороженое по штуке каждую вахту. Сейчас как раз ваша.
- Ничего себе... - я развернул фунтик, откусил на пробу маленький кусочек, и он, как ни странно, легко проскользнул в горло, до того несколько дней не пропускавшее даже теплый чай с молоком.
Вообще-то, я никогда особенно мороженое не любил. Но получить его в восемь утра, не вставая с койки, и охладить им пылающий в горле костер оказалось очень приятно. Мороженое быстро кончилось, я поднялся, чтобы сходить в гальюн, и стукнулся головой о секретер. Ого, это нас так штормит - или одного меня? В гальюне, перед зеркалом, я убедился, что все-таки меня. Глаза лихорадочно блестели, под ними темнели круги, и, учитывая еще и небритость, эту физиономию лучше бы людям не показывать. Я вздохнул и вернулся в каюту.
Как все-таки много звуков можно услышать, лежа в трюме без всякого дела! Ритмично гудят двигатели, басовито вторит им генератор. Время от времени жужжит камбузный насос или плещет вода - кок моет посуду. По коридору пробегают тяжелые ботинки кого-нибудь из матросов. В танке серых вод, к которому примыкает моя койка, что-то булькает, а за ним слышится шорох воды, разрезаемой бортом корабля. Поскрипывают шпангоуты, на нижней палубе шелестит какая-то книга, на верхней - скрипит снег. Спать я уже не мог, читать было нечего, книги в своей каюте я перечёл минимум дважды, а идти в библиотеку в таком виде мне показалось нелепым. Вот и оставалось лежать и скучать.
Дверь скрипнула, и в каюту скользнула спасительная Сандра.
- Привет, Йоз! Скучаешь? Я так и думала. Слушай, ты, главное, не волнуйся, корабль сейчас ведет кэп, так что болей спокойно. Там наверху - ужас просто, тьма, снег, лёд, содом и гоморра. Во-вторых, Эмма говорит, читать тебе нельзя, пока температура не спадет. И кино смотреть нельзя. А вот слушать - можно! Так что я тебе скачала там что-то на чешском, чтобы ты не напрягался, мы как раз проходили мимо Черчилла, поймали интернет. И мороженого разрешили, сколько съешь. Так что вот тебе еще и холодильник, - Сандра втащила в каюту толстостенную зеленую сумку и вынула из нее фунтик, - Мартина я у тебя забираю, мне на палубе все живые руки нужны, нас снегом заваливает.
- Ну хоть ты ко мне заходи иногда, - жалобным голосом умирающего попросил я, - а то я совсем тут пропаду.
- Ну-ну, не раскисай, - Сандра похлопала меня по плечу и сунула в руки свой плейер и наушники, - ангина - не чума, пройдет когда-нибудь.
Аудиоспектакль оказался "Приключениями капитана Гаттераса". Книжка детская и не самая любимая, но мне было не выбирать, мозг тосковал по любому тексту, лишь бы слова шли подряд. Но уже через несколько минут я подскочил, когда на судно "Форвард" нанялся штурманом некто Джеймс Джонсон, а я, оказывается, об этом факте совершенно забыл. С детства я смутно помнил только, что диковинный способ лечения ангины мороженым взялся именно отсюда, даже помнил имя доктора - Клоубонни. Потому что не запомнить такое странное имя было бы странно. А Джонсонов-то пруд пруди. Ну надо же. Оказывается, мои исторические изыскания во время нашей эпопеи с морской драконицей могли выйти еще интереснее, если бы я догадался искать в детских книжках.
Честно говоря, новое литературоведческое открытие не слишком меня возбудило. Я же помню, как меня распирало после поиска в морских легендах, а сейчас - так, ерунда, заметочка для памяти. То ли температура тому виной, то ли привычка выработалась, но к моменту нелепо-триумфального явления Гаттераса народу меня уже клонило в сон, а первые его подвиги со стрельбой из пушек по айсбергам я слушал практически во сне.
Я встряхнулся, заставил себя съесть еще одно мороженое, выслушал историческую лекцию доктора об освоении севера и накрепко заснул. Если бы наш Хорхе был таким неостановимым занудой, его давно бы смайнали за борт, а руководить библиотекой поставили бы грамотного и вездесущего Тома Лири.
Снилось мне не просто странное, а даже не очень приличное. По крайней мере, финал. Я лежал в шпации, между шпангоутами нашей "Птички", сладострастно гладил ее по шпангоуту, а она ласково скрипела: "Еще, еще... чуть пониже... Ах, ты такой хороший!". Я подскочил и обнаружил вокруг себя кромешную темноту. Даже в дверные стекла не пробивался бледный свет из кают-компании. Пощелкал выключателем - электричество не действовало. Нащупал над койкой налобный фонарик, к счастью, батарейки в нем я недавно поменял. Что-то было не так. Ну, конечно: двигатели, как и генератор - молчали. Звуки были незнакомыми: звон, поскрипывание, гудение, и даже знакомый топот ног по палубе звучал в тишине как-то неправильно. Я заглянул в гальюн: нет, побриться при свете фонаря я бы не решился. Если надеть фонарь на лоб, слишком страшные тени отбрасывает он на подбородок; если взять в руку, не хватает одной руки. Да и небритость на подбородке начала уже приближаться к зачаткам бороды. На том и порешим. В конце концов, мы в северных морях, полярник должен быть бородат.
Тут я понял, что совершенно здоров. Горло не болело ни капельки, жара не было, тело ощущало себя так, словно его наконец-то вывернули на правильную сторону: все на месте, и только легкая слабость после экзекуции. Книжка в плейере закончилась, да и батарейка разрядилась, выходит, я пропустил не только какие-то корабельные события, но и почти весь текст, который так заботливо достала для меня Сандра. Ну и ладно. Зато настало время применить обновку, которой капитан накупил на всех: монгольские унты на собачьем меху. Обувь дорогая, но желанная в северных краях. Толстый мех, мягкая кожа, многослойная кожано-войлочно-резиновая подметка. Так что на палубу я вышел закутанным на всякий случай с ног до головы.
Наверху все было не так.
Во-первых, кораблей было два. Во-вторых, нас окружало сплошное ледяное паковое поле, за ним громоздились ледяные горы, освещенные внезапным весенним солнцем, по льду тянулись синие тени двух кораблей, айсбергов и матросов, таскавших по льду ящики с книгами.
- Йоз, как я рада тебя видеть! - меховой кокон на баке оказался Сандрой в шубе и длинноухой шапке, - давай к нам, - она сбежала по тщательно вычищенному трапу, ухватила меня за рукав и потащила на бак, как ребенка. - Ты курить-то не бросил, пока болел? Сейчас самое время.
- Еще не знаю, - признался я, - а что тут творится?
- Ты давай доставай трубку, - посоветовала Сандра, - а мы тебе все расскажем.
Я послушно уселся на планширь рядом с Джонсоном, покосился на него, достал трубку и предпринял попытку набить ее, не снимая варежек, параллельно разглядывая корабль. Корабль выглядел на льду, словно новенькая елочная игрушка: чистый и блестящий, особенно по сравнению с соседним кораблем. Соседний я пока не узнал, да он к тому же, кроме сосулек, был обвешан какими-то лоскутками и обрывками в этническом стиле. Я закурил, голова с отвычки закружилась, я прислонился к вантам и ощутил сквозь мех дохи и все слои свитеров, как ванты трепещут и гудят на ветру, как кристаллизуется влага на верхних ярусах такелажа, и как орудует шпателем сидящий на марса-рее Мартин.
- Знакомься, - повела варежкой Сандра, - это "Эребус". "Террор" они разобрали, ну и нечего существовать кораблю с таким именем. Их там не так много, места всем хватает.
- А как же Мак-Клинток? Он же, говорят, документ нашел и все такое...
- А что Мак-Клинток? Дарем вон тоже умер, и тому есть неопровержимые доказательства, но это не помешало ему сегодня наорать на механиков, когда движки заглохли.
- А они заглохли?
- Абсолютно, - затрясла головой Сандра.
- С генератором, - поправил ее Джонсон, - есть надежда, а движки заглохли совсем.
- Джонсон, - не задумываясь ляпнул я, - а ты Капитана Гаттераса читал?
Сандра посмотрела на меня укоризненно.
- Ну и что? - не смутился Джонсон, - мало ли на свете Джеймсов Джонсонов. Очень распространенное имя.
- Ну и в общем пока нам нечем заняться, - бодро и весело продолжила Сандра, - мы застряли тут навсегда. Сегодня вечером по этому поводу пир. Мы пригласили Франклина, Крозье и всю их команду.
- Э, погоди, они же... того. И какой пир без генератора?
- Сейчас все будет, - заверил меня Джонсон, - генератор вот-вот запустится.
- А с пиром тоже все будет хорошо, - усмехнулась Сандра, - соседи очень качественно думают о еде, нам такое и не снилось.
При слове "снилось" моим щекам стало жарко. Надеюсь, Сандра не представляет, что именно мне снилось. Пора завязывать с романтическим чтением.
На борт по длинному трапу поднимался капитан, за ним еще двое: грузный, слишком легко одетый старик, и худощавый брюнет с жестким лицом. Это, видимо, и были Франклин и Крозье.
- Кстати, знаешь, - задумчиво произнесла Сандра, глядя на капитанов, - у тебя появляются капитанские качества. Пока ты валялся больной, нас штормило, как котят в водостоке, а теперь ты в порядке - и смотри, солнце, а ведь в этих краях в апреле солнца отродясь не видали.
- Знаешь, Сандра, - возразил я, - мне казалось, капитанские качества - это что-то другое.
- Ну, надо же с чего-то начинать.
И, на слове "начинать", из глубины машинного отделения взревел наш драгоценный, необходимый, прекрасный и трудолюбивый генератор.
- Ну вот, - невозмутимо развел руками Джонсон, - я же говорил.
- Ну хорошо, - кивнула Сандра, - тепло и ужин у нас будут. Надо узнать, что там с движками, пойду спрошу.
Сандра скрылась в трюме, в штурманской рубке зажегся свет, нечувствительные к холоду капитаны вели свои капитанские разговоры. Интересно, какие теперь взаимоотношения у Франклина и Крозье. И как теперь говорить с Джонсоном, если он вообще персонаж. Джонсон, видимо, ощутил какой-то холодок с моей стороны, спрятал трубку в карман и громогласно объявил сбор своей вахты на главной палубы. Делать нечего, я тоже приступил к обязанностям вахтенного офицера, собрал свою вахту на квартердеке, проверил, достаточно ли они тепло одеты и распределил их на утепление матросского кубрика. За работой я успел вспомнить, что роман Верна вышел в 1866 году, значит, приключения Джонсона-дважды-выжившего были для писателя вполне свежими новостями, значит, он вполне мог дать имя удачливого моряка любимому герою. А значит, все в порядке, никто из нас не застрахован от пришпиливания авторским пером.
К ужину мы накрыли в кают-компании, прогретой тепловентилятором до совершенно домашнего тепла, и кают-компания словно расширилась, чтобы вместить всех.
- Сандра, - тихо спросил я, - а гости-то согласятся сидеть с матросами за одним столом? Я читал, у них с предрассудками было все в порядке.
- Капитан их спросил. - так же шепотом отвечала Сандра, - Франклин сказал так: "Мою экспедицию погубило высокомерие, но достопочтенный Акиагук уже указал мне на мои ошибки". Короче, он не против.
- А кто такой Акиагук?
- Понятия не имею. Инуит какой-то из местных, видимо.
- Живой?
- Ну, я-то откуда знаю. Тоже, небось, ни живой, ни мертвый, а плавает по морю. А то как бы он сюда добрался.
- Ну, не знаю, на лыжах, может быть? Слушай, а выпить-то капитан разрешил?
- Разрешил, доставай. В ближайшие дни двигаться нам не придется.
Половину столов мы заняли спиртным, свежими овощами из нашего холодильника, печеным мясом со специями, разнообразными сырами и свежим хлебом. Наверное, такой трапезы Север еще не видел. Морская Птица умеет двигаться, если надо, с нужной скоростью, по чистой воде, кратчайшим путем, и припасов у нас осталось много. Гости принесли с собой настоящей еды, вопреки моим ожиданиям: сушеное мясо, строганина с ягодами, медные судки с приправами из каких-то трав, соленая рыба. К концу ужина я узнал названия трав и ягод: ложечная трава, кресс, черемша; и куманика, вороника, клюква. Странно, мне казалось, что команда Франклина уже вышла из пищевой цепочки, но их мясные джерки пришлись нам всем по душе. А гости, напротив, накинулись на наш хлеб.
Акиагук оказался живописным стариком с острым взглядом, в двухслойной расшитой костяными накладками шубе, с небольшой редкой бородкой и с большим бубном, на котором в этнической манере был тщательно вырисован трехмачтовый пароход с колесами. Бубен старик аккуратно пристроил на полку из-под временно спрятанного телевизора. Капитан предупредил, что телевизор и дивиди-плейер ни в коем случае не должны попасться на глаза Франклину, не знаю уж, почему, и мы спрятали его в каюте Хорхе, которую все равно без проводника не найдешь. Шубу старик снял, и остался в меховых штанах и обычной современной клетчатой рубахе с кармашками на груди.
В начале пира возникла заминка: капитаны, подняв бокалы, переглядывались, пытаясь на глаз определить, кто скажет первый тост: Франклин, как принимающая сторона в этом ледяном поле, или Дарем, как хозяин стола. Франклин скосил глаза на Акиагука. Тот широко улыбнулся, собрав все свое широкое лицо в мелкие морщинки, приветственно поднял свою обшитую мехом флягу, и неожиданно поклонился Сандре.
- Это очень хорошо, что ты женщина, - сказал он без вступления, - возможно, Седна вас отпустит.
Сандра покраснела и нахмурилась.
- Я старший помощник!
- Все правильно, - кивнул Акиагук, - капитану лодки женщина всегда старший помощник. Седна не любит мужчин, вот и наши друзья остались в рукаве у Седны, потому что женщины у них не было. Ну, ешьте, а то вода дала — вода и возьмет!
Все рассмеялись и расслабились. Акиагук по-английски говорил прекрасно и правильно, с удивительной интонацией расказчика смешных историй, и, как выяснилось позже, слушая его, всегда хотелось улыбаться, даже если говорил он совершенно обычные вещи. Капитаны, кивнув друг другу, сдвинули бокалы, и начался пир.
Я жевал сушеное мясо и исподтишка разглядывал висящую на крючке шубу старика-инуита. Она была сшита из кусочков разноцветного меха, этакий северный пэчворк, и украшена резными костяными фигурками. Во мне проснулся мальчик, недоигравший в детстве в индейцев, мучительно хотелось разглядеть эти штучки поближе.
Франклин ел преимущественно инуитскую еду, степенно и со вкусом, словно до глубины души осознавал каждый кусочек. Крозье делал то же самое, но быстро и словно бы по обязанности. Я понял, что бесцеремонно разглядываю гостей и заставил себя смотреть в тарелку.
Постепенно беседа за столом рассыпалась на отдельные негромкие очаги. Капитаны и почему-то Акиагук говорили о чем-то своем, механики «Морской Птицы» с кочегаром и механиком «Эребуса» обсуждали технические детали, у матросов, как я выяснил, прислушавшись, речь шла почему-то о технике обработки шкур в морских условиях. Нашей команде уже пришлось обрабатывать шкуру дракона, а ребята с «Эребуса», видимо, изучили технику процесса еще лучше.
- Нет! - выбилось из общего шума восклицание Дарема, - начинать зимовку в апреле я не согласен. У нас напряженный график. Когда у вас начинает таять лёд? В мае?
- Может быть, и никогда, - медленно покачал головой Франклин, - время у нас относительно. А я был бы рад вашему соседству.
- Ну уж нет, - проворчал Дарем, - ничего личного, но я надеюсь уйти еще в этом месяце.
Мы трое переглянулись. Не знаю, как моим товарищам, а мне очень не понравилось, что капитан сказал «надеюсь». Если бы он точно был уверен, что мы отсюда выберемся, он бы сказал «я уйду».
- Пойдем покурим? - предложила Сандра. Кажется, она была встревожена не меньше меня.
Наверху оказалось совсем не так холодно, как было с утра. Я даже снял варежки, чтобы набить трубку как следует.
- Кстати, знаешь, Йоз, у них кочегар тоже Джонсон. Очень распространенная фамилия. И было бы из-за чего от меня шарахаться. - Джонсон иронически посмотрел на меня и усмехнулся.
- Да я и не шарахался, - честно ответил я, - да будь ты хоть инженер Сайрес Смит.
- Ну вот и хорошо.
- Ребята, - обеспокоенно сказала Сандра, - я надеюсь, у вас все в порядке? Что-то мне кажется, что капитан пасует.
- Да ну тебя, - возразил Джонсон, - он капитан, ему не положено.
- Проблема в том, что ему некуда торопиться. Ну, посидят тут с Франклином лет десять-двадцать, побеседуют о вечном, книжек почитают. А мне вот не хочется! Вам не кажется, что надо что-то делать?
- Например, что? - спросил я.
- Не знаю еще. Алекс говорит, что технически движки в порядке, не заводятся они по непонятной причине. То есть, вполне возможно, причина какая-нибудь мистическая. Вы что-нибудь знаете об этой его Седне?
- Это их морская богиня, - сказал я, - дает рыбу и мясо, отнимает удачу, если плохо себя ведешь. Мужчин не любит. Но вынуждена с ними мириться, если они хорошо себя ведут.
Сандра рассмеялась.
- Ну о-очень краткий пересказ мифологии. Из этого каши не сваришь. Йоз, миленький, может, ты расспросишь этого Акиагука, как к этой Седне подлизываются? Может, надо жертву принести какую-нибудь?
- Ну уж нет, - возразил я, - это ты давай сама. А то я стесняюсь. Кажется, ты ему понравилась.
Сандра вздохнула.
- Ну хорошо, ладно, поговорю сама. Ну, тогда договорились: мы выясняем, что делать, и сразу это делаем, да?
- Что-то сделать я не против, - кивнул Джонсон, - если только не придется покидать корабль и идти пешком. Что-то мне этот север уже наскучил.
В голове у меня промелькнуло несколько вариантов замечания насчет того, что на нынешнем уровне техники с севером справиться проще, чем в те времена, в которых я Джонсона подозревал, но, как это обычно бывает, мысли столкнулись на выходе и я удачно промолчал.
Тут как раз на палубу вышел Акиагук, уже одетый и с бубном, и с ним два капитана и Крозье.
- Сегодня лёд взломает, - говорил Акиагук, - да и у меня дела в деревне. Вы накрыли бы корабль, буря будет. Плохо, что у вас не пароход, у него сила воды, и Седна бы помогла. А дизель ваш — сила огня, ему тут делать нечего. Ну ничего, будете зимовать — я к вам часто буду приходить.
Сандра сбежала вниз по трапу, чтобы привлечь внимание Акиагука, он ей улыбнулся, потянул ее за ухо шапки, приблизив нос к носу в инуитской манере, и прошептал что-то на ухо. Сандра нахмурилась, но старик уже деловито спускался по трапу на лёд, и, спустившись, двинулся куда-то к горизонту, постукивая в свой пароходный бубен. Я не успел заметить, как он исчез, хотя внимательно смотрел ему вслед, и тут стало ясно, что буря начинается уже сейчас, мокрый снег залепляет глаза, и курение уже не доставляет никакой радости. Капитаны уже спустились в трюм, но, видимо, праздник шел к завершению, если верить старому шаману, пора расходиться, пока не сломался лёд.
- Он говорит, я справлюсь сама, - растерянно сообщила Сандра, когда мы спустились к ней на главную палубу, - буду думать.
окончание