Микрофон у него золотой, тон-камера очень аккуратная, в доме тихо. Здесь меня не мучает клаустрофобия, хоть каморка и довольно маленькая, но, пожалуй, не меньше моей каюты на корабле; и петь легко. Смотрю прямо в лицо внимательному золотому микрофону, ловлю звучащие в ушах старые звуки и вплетаю в них новую ленту - мой новый голос. Что-то в последнее время он стал лучше - кажется мне - глубже, наполненнее, или просто золотой микрофон хорош? Закрываю глаза, иногда внутри себя слышишь все лучше, чем в пространстве, и можно просто положить каждый звук в нужную точку времени, а не проживать его в онлайне, но выходит не так: там, внутри, голос становится крыльями, я отрываюсь от гладкой дощечки на толстом ковре, на котором стою, и - взлетаю в объемное пространство песни, лечу до последнего куплета, где на мгновение зависаю - уже без баса, гитары, барабанов - и падаю вниз на последней ноте. Кажется, что должен записаться звук стукнувших о дощечку пяток. Открываю глаза - микрофон внимательно, сквозь черную предохранительную сеточку, смотрит мне в рот. И он по-прежнему золотой.