Почти все ко мне пришли. Не забрали только кулон-дерево с обсидианом. Бармен Игорь удивленно меня разглядывал. Время от времени в бар вваливались веселые компании. "...неудачно я выбрал профессию, - сказал один из незаметных стриженых посетителей, - надо было серийным убийцей."
Над камином появился громадный плоский телевизор, на котором поставили, для меня, видимо, Пейдже-Плантовский анплаггед. Так что мне досталась целая куча приятных вещей: послушать пожилых цепеллинов, выпить три чашки прекрасного кофе, прочитать лекцию о породах дерева.
Вот только по приезде в Москву всегда у меня голова болит. Видимо, акклиматизация. Лечится ударным трудом. Как-то раз помогло помыть в Морозовнике посуду; а теперь вот помогло раскрасить магнитных дракончиков. А от самой Москвы - ощущение Потока: поскольку приезжаю я раз в полгода, мне кажется, что тут все меняется катастрофически. Обычные люди от этого паникуют; Аська вот, когда мы запутались в нафиг съехавшем метро, немедленно упала духом. А мне захотелось сочинить историю про человека, у которого в городе меняется действительно все и в самом деле постоянно, и он этого не боится. До некоторой степени я понимаю, что он чувствует. Живет, надо полагать.
