- Играла с давешним старым виолончелистом, причем мне досталась поперечная флейта, на которой я как раз не умею, но старик говорил, что раз уж я играю на стольких инструментах, мне должно быть все равно; и правда - сочинилась симпатичная мелодия, я решила ее записать, а нотной бумаги, хоть убейся, не оказалось, карандаш тупой, линейку согнул какой-то бендер, я пытаюсь царапать огрызком карандаша на клочке клетчатой бумажки, карандаш осыпается - кто-то прибегает и приносит мне свежую нотную тетрадь - а я уже помню только две ноты: ре - соль...
- Ехали в маршрутке с кем-то из моих музыкантов - кажется, с Артёмом, слушали, затаив дыхание, как сидящая впереди тётенька рассказывает своему ребенку, какую музыку играет группа Птица Си, мнение не очень-то лестное, а мы в восторге уже от того, что знает нас она...
- А дома опять ремонт, толпы народу, лестница меняется на глазах, кот укатывает мячик вниз, бегу за ним, мячик попал к волосатому телефонисту с хитрыми глазами Локи, он подключил его к телефонам, через мячик звонят и я не могу его взять, со мной почему-то Аня Олефир, она отвлекает Локи, а я пытаюсь вынуть мячик - и вынимаю, но мячик бьет меня током. Бежим наверх, а лестница вьется и не пускает, пытаемся в лифт - а в лифте злобные мафиозо устроили резиденцию.
Проснулась, словно через тысячу лет.
За тысячу лет дом зарос грязью, подоконники затянул паутинный клещик, кот свил себе гнездо на кронштейне для керосиновой лампы, на ковре выросли дикие макароны, и холодильник давно пора размораживать. Одно хорошо: за тысячу лет достаточно накопилось сил, чтобы все это убрать.
Религиозные вопросы, видимо, не решаются усилием воли. Как бы то ни было - эта ночь - не просто ночь, и пропустить ее у меня все равно не получилось бы.
