Но у маргариты, ищущей мастера, должна быть в лице некая незаполненность, место, куда мастер сможет войти; ну и вот хоть убей - нету. Когда я теплым днем месяца нисана бегу по своим делам, вот хоть бы и Аську забирать, чувствую я совершенную заполненность мира - Аськой, солнцем, деревяшечками и ненаписанным текстом. Мастера ко мне и не суются, разве что улыбаются и раскланиваются издали.
Но вот давеча пели мы в том Манхэттене, что с видом на Фонтанку, причем я пела спонтанно, от эйфории дружества, и вылезла подпеть Тикки, и с Кузей, и с Виткой, и было это драйвово весьма. И Аська моя осталась на дне рождения подружки на ночь, так что бежала я домой совершенно одна, с букетиком, с вот этой самой незаполненностью, которая и нужна бы.
Но было на мне не то пальто.
Есть еще одно, твидовое, до колен, вроде кафтанчика, воротничок поднять, руки в карманах. И шляпа моя обычная, залихватски заломленная от долгих путешествий. И букет нелепый и радостный: семь оранжевых гвоздик, два гиацинта, неизвестная древоствольная хреновина и белые мелкие цветочки вроде бессмертника, для пушистости. В таком карикатурном имидже и мастер мне попадется такой же нелепый, и даже если и спрошу я его, нравятся ли ему мои цветы, заржу ведь, как зарезанная, суну ему этот идиотский и прекрасный букет с торчащими разноцветными сеточками и побегу себе дальше, через дворик с красным брандмауэром, к Сенной. Нет, похоже, с литературными персонажами не выходит у меня. И романы-то последнего времени были у меня - не с людьми. С кораблём, с городами, даже с парой воображаемых рек.
