Мальчишки, оказавшиеся на скале моими соседями, да и вообще близкими знакомыми, рассказали, что после майского пожара брошенный на землю окурок вызывает у обитателей скалы нервную дрожь и желание бежать за водой. Затаптывать не помогает, земля высохла до состояния легчайшей пыли.
Конечно, черника и земляника высохли тоже.
Грибов нет.
Зато есть теплое озеро, жаркое солнце, ежики, ужики и белки, цапли и пустельга. Для смертельно уставшего человека лучшего места для отдыха не придумаешь: дождя точно не будет. Можно не париться прятать вещи под тент. Можно не пытаться собирать грибы или ягоды, нет их. Можно лежать на теплой скале и разглядывать разнообразные облака. Можно бегать по лесу в легких мокасинах, болота высохли, ноги не промочишь.
Зато какая радость найти на берегу действующий малинник; или случайно, в самой сердцевине хрустящего болота, обнаружить слегка влажную ямку, в которой сохранились черника и голубика. Однажды мне даже повезло найти кустик опят, правда, такой маленький, что брать его смысла не было, его в жарёнке и не заметишь. Кот поймал землеройку и безуспешно охотился на зяблика; Аська освоила "албанский" и гордо говорила "нравиццо" или "не пригодиццо".
Вообще, многого я там не узнаю. На мой любимый камень упала сосна, и нам пришлось становиться на земле, хотя, знай я, как будет пыльно, я бы все-таки втиснулась хоть на какой, да камень. С дровами нет проблем как никогда, топором можно не пользоваться вовсе, сухая канадская сосна при падении на скалу разбивается на мелкие куски. А попадало там много, практически все. И выросло новое. Словно не семь лет прошло, а целый век. Ненадежно эльфийское время.
А люди все те же, хотя мне интереснее не с людьми, а с их подросшими детьми.
Самым удивительным ощущением выезда оказалось, лежа в воде на спускающемся в воду гранитном лбу, ссыпать по нему накопившиеся на нем мелкие камушки, и слушать, как долго-долго они скользят, шелестя, вниз по камню, который так и уходит в воду до самого озерного дна.