В ноябре человеческий мир оказался немногим лучше, чем в апреле, особенно если его читать. Так что Травка выходит из дома в наушниках, но без телефона. Музыку воспроизводит ей синяя таблетка - маленький МП3-плеер, играющий из себя музыку в рандомном порядке и без опознавательных знаков, у него только и есть, что кнопки вкл и плэй и светодиод, красный, когда таблетка молчит, и синий, когда звучит. Травка заливала туда всё, что любит: шведский фолк, норвежский фолк, старый рок, Аквариум, сибирскую этнику - и всё равно там всю дорогу обнаруживается что-то незнакомое. Быть занятым музыкой - лучший способ не читать новости. Травка выстраивает маршрут так, чтобы проехать через тряпочно-фурнитурный магазин, через все полочки для раздачи лишних вещей, там тоже бывают отрезы тканей, и еще прогуляться на на новый берег за канатной фабрикой - получается вокруг чуть ли не половины острова, и прогулка хорошая, и по делу. И без связи! Только бессвязность спасёт в наши безумные времена.
Травка едет по городу, а город после шторма совершенно изменился. Серое, черное и оранжевое, сдержанная графика ноября. Все листья сдуло, скверы теперь прозрачные, и всюду валяются оставшиеся после Хеллоуина тыквы - на окнах, на полочках для раздачи, прямо на земле. Местами земля завалена сдутыми с деревьев листьями, дворники расчистили проходы, но в мешки, вопреки обыкновению, не сложили, и местами черно-серую ноябрьскую палитру рассекает золотой шуршащий клин. О, а вот тут, кстати, и мешки, и они тоже, между прочим, композиции не нарушают, черные пятнышки на картине, балласт, чтобы город не перевернулся.
Чтобы попасть на чудесный берег, надо свернуть прямо под витиеватым мостом, ехать немножко вдоль моста, а потом уйти вправо, там будет пара-тройка жилых домов, один даже одноэтажный, а потом берег. Раньше того берега был маленький кусочек, разве что стёклышек пособирать на амулеты, а дальше идти некуда; а потом забор бывшей канатной фабрики рухнул, открылся проход, ну и всё, устоять невозможно. Камни, поросшие мхом, змеи корней ракитника, вцепляющиеся в песок, не так уж много мусора, и чьё-то отличное кострище, оборудованное для пикника: пара брёвен, катушка от кабеля, запас дров. Ну как туда не ходить! Тем более, что теперь можно было пройти этот берег насквозь, до нового жилого квартала, где он становился домашним: розоватая тропинка из гранитной крошки, аккуратно насеянный газон и два привратника: ангелы, сваренные из железного прута и обмотанные каким-то лохматым материалом, у одного над головой вместо нимба шарик, у другого - тарелочка.
Надо было уже ехать шить, но не застрять на берегу Травка не могла. Прислонить каму к остаткам забора, присесть на бревно у самой воды, закрыть глаза. Люди к ноябрю совсем Травке разонравились, а вот духи - наоборот. Со здешними духами Травка еще не общалась, а было интересно, поэтому руки сами нащупывают сухие палочки, складывают маленький очаг из трех кусков кирпича, двух осколков толстого голубого непрозрачного стекла и двух обломков мрамора, разводят маленький костерок.
На берегу, конечно, живёт водяной. Травка видит его с той стороны - ну, как водяного, и с этой - как пучок пеньковых обрезков, намотанный на голые ветки прибрежного куста, и картинка с той и этой стороны практически одна и та же, только там водяной движется, течёт, живёт, а здесь только куст веткой помахивает. Травка смеётся: это же самое лучшее для ноября - не знать, с какой ты стороны границы!
И это еще не всё. Травка чувствует, что это еще не всё. Вместе с рекой, с Невкой, движется кто-то большой, медленный и сияющий, обнимает Травку, витиеватый мост и весь мир, и Травка замирает от этого огромного чувства; а кто-то большой сгущается почти до сияющей точки в травкином сознании, нет, до сияющей улиточки, и выпускает из себя почему-то линкино обеспокоенное лицо. Линка?! Ты-то тут при чем?
***
Когда Линка, закрыв все залитые смолой кулоны в контейнере, выходит покурить, на стуле у чердака никого нет. А должна быть! Кошка порскнула в щель, стоило приоткрыть дверь час назад, и, согласно традиции, должна была уже сбегать вниз, подняться наверх и угнездиться на этом стуле. Но ее там не было.
- Черт, - говорит Линка, - подвал же.
В подвале сейчас работали сантехники. Не в смысле прямо сейчас, а весь последний месяц. Под лестницей заставлено мешками с мусором и обрезками старых труб, и дверь, главное, дверь в подвал была постоянно открыта. Может ли устоять маленькая кошечка? Да будь Линка кошкой, не устояла бы ни за что.
Линка спускается под лестницу и понимает, что она всё-таки не кошка. Лампочка горит только на входе в подвал, а дальше ступеньки уходят в темноту. "Муся!" - зовёт Линка на удачу, светит вниз телефоном, осторожно спускается, светит в глубину подвала, там, в переплетении труб, слабый свет телефона отражают два круглых глаза. Конечно, эта зараза там. Но перелезать через трубы без фонаря страаашно. "Муся!" Как же, выйдет она. Это же игра. Охота. Лучше воспользоваться телефоном по назначению: позвонить Травке, она же шаман, не только зверя может выманить, но и вообще не пойми что. Но Травка не отвечает.
Лина садится на ступеньку перед подвальной дверью, натягивает подол свитера на колени и закуривает. Возможно, Муське надоест шариться по подвалу, и она выйдет сама. А Линка в подвал не пойдёт. Там еще и капает что-то. И трубы эти. И не видно ни фига. Линке страшно за котёнка, но еще страшнее соваться в эту тёмную влажную нору, споткнешься о трубу, вляпаешься в страшное, ааа! Что-то всё как-то. Рассказывала Травка, что мы, мол, апокалипсис сломали - да какое там, вот он, за что ни возьмёшься, всё валится, бывает зомби-апокалипсис, а у нас тут апокалипсис-зомби, воскрес, тащится по миру и мозги требует, и не чьи-нибудь, а конкретно мои. И вон кто-то звонит в домофон, а ты сидишь тут, как дура, под лестницей, и кошка не выходит.
***
Травка едет в сторону линкиного дома совсем не тем маршрутом, которым собиралась гулять, а коротким. Вот тебе и бессвязность. Позвонила бы и спросила, как дела, но телефон принципиально оставлен дома.
Звонит в домофон, но вместо голоса Линки из динамика дверь открывает сама Линка. Грустная, в свитере, в точности такая, как показывала Неверита.
- Что у тебя стряслось? - деловито спрашивает Травка, закатывая каму в подъезд.
- Муська шарится по подвалу, а выходить не хочет! А я в подвал боюсь, и фонаря у меня нету. Там, может, вообще Ктулху. Съест мне котёнка. Вот у тебя есть фонарь?
Травка достаёт из кармана маленький фикс-прайсовый фонарик. Минус его в том, что у него нет никакого крепления, это штученька маленькая, овальная; плюс в том, что всего на двух батарейках-таблетках он выдаёт довольно таки яркий свет.
- Ну, пошли.
- Ты первая иди, а то я боюсь.
Травка вообще не понимает, чего тут можно бояться. Подвал как подвал. Видала она, конечно, подвалы и поудобнее - этот неглубокий, даже не выпрямишься в полный рост, и кошка вот она, что-то обнюхивает на самом проходе, казалось бы, руку протяни - но, завидев девушек, делает хвост трубой и убегает в одну из узких норок сбоку.
Травка лезет за ней, кошка ныряет в пролом в стене, ведущий в тупичок под лестницей и там сидит: хвост трубой, гребень по спине, смотрит на Травку с ужасом. Еще бы! Темное существо с ярким фонарём во рту, а как его еще держать, если руки заняты перелезанием через трубы? Кошка, между тем, видит кого-то в этом тупичке, как будто жмётся к нему, но Травка, захваченная суматохой, не может разобрать, кто это там. Где уж там пересечь границу, когда тут всё это происходит - кошка, перепуганная Линка, фонарь во рту. Травка пытается дотянуться до кошки, задевает трубу, из трубы начинает бить горячая струйка. Кошка подпрыгивает и мчится к выходу, там ее пытается поймать Линка, кошка выворачивается и несется вверх по лестнице, Линка за ней.
Ну вот, теперь всё тихо, но, кажется, мы устроили потоп. Травка на удачу крутит вентили - один не срабатывает вовсе, другой открывает стрельбу горячей водой в темный угол, где сидит кто-то еще. Всё, там он больше не сидит. Совершенно промокнув, после ряда опытов Травка находит всё-таки нужное положение вентиля: оказывается, закрывает трубу вентиль почти посередине, чуть левее центра. А ведь это новая труба, металлопластик, и вентиль новый, раньше тут наверняка такие цветообразные были, круглые. Сантехники раздолбаи.
- Так, ну, кажется, с потопом покончено, но отопление я кому-то перекрыла, - грустно говорит себе Травка, вынув фонарь изо рта. В свете фонаря на уровне колена становятся видны рваная перчатка, старая батарейка и скелетик здоровенной крысы. В углу видны фрагменты другого скелета. Кажется, их тут кто-то ест.
- Ктулху фхтагн? - спрашивает Травка, но никто не отзывается. Тогда Травка отправляется в путешествие по подвалу. Раз уж тут оказалась, надо всё осмотреть. В собственном травкином подвале, например, грибы пошли. А тут раз Линка говорит Ктулху, может, Ктулху и есть. Это же как автоматическое письмо - сказанное неосознанно может оказаться каналом связи. Почему нет. Ктулху, выходи!
Подвал оказывается похож на расческу: справа основной зал со свежими отопительными трубами, запасом частей труб в мешках, слева рядами узкие пустые проходы, комнатки шириной в метр, и в них ни труб, ни предметов - ничего. Общежитие для духов. Дальше следующая лестница, ведущая в соседний подъезд, и вот там уже целый склад сантехников: ворохи льна, трубы, медные кольца, спецовки и одинокий огромный ботинок. Травка начинает постукивать прямо по груди за неимением другого барабана: напугала, кажется, неведомого духа этим внезапным горячим фонтаном, поди его теперь вымани. Вдруг Травке становится смешно, а в голове начинает звучать тема из Ghost Busters: а чем я, по вашему, здесь занимаюсь? Этим самым! Только надет на мне не стильный комбинезончик, а мокрая куртка, а ловушки для эктоплазмы при себе нет, а так ничем не отличаюсь!
Видимо, смех Травки успокаивает неведомого зверька, ну да, это зверёк, какой-то маленький, и Травка видит его в одном из узких тупиков: маленькое, светящееся, со щупальцами, с большими глазами, опасливо выглядывает из-за трубы - ничего себе, Ктулечка! Осьминоженька! Травка снова смеётся от радости: давно не видела таких умилительных духов, ну вообще милаха, а что крыс жрёт - так это от недостатка смеха вокруг, вон как ему сейчас нравится, прямо котик, которому тушенки насыпали.
Богдан когда-то заманивал дух совы в камень-чашечник. Камня у Травки нет, не подобрала на берегу, а в карманах ничего интересного нет: коробок спичек, перчатки, билет на электричку и маленький фарфоровый чайничек, игрушечный, но заварить чай в нём вполне можно было бы. А что, годится! Ктулху в чайничке. Ктулечка. Отличный будет фетиш! Травка снова смеётся и повторяет действия Богдана тогда, с совой: подманивающе перебирает пальцами, тянет осьминожку к чайнику. Сама никогда так не делала, привыкла кормить зверей той стороны прямо там, где они есть, но этого явно нужно отсюда вынести. Зверёк тянется к ее смеху, перетекает своими щупальцами по трубе, по камням фундамента, по пыльному полу, уплотняется, становится ярче - и втягивается в чайничек. Травка затыкает чайник крышечкой, как створки ловушки для эктоплазмы, и снова смеётся, потому что тема из мульта торжествующе звучит в голове, и поди ее еще истреби.
Ну все, можно идти к Линке сушиться.
У Линки, уже переодетая в сухой длинный линкин свитер, Травка забирается с ногами на диван, и кошка Муся мигом оказывается у нее на коленях, обнюхивая со всех сторон чайничек, который Травка подвесила на шею на шнурке. Покусывает, толкает лапками, даже, кажется, облизывает.
- У кошки тоже мимимиметр зашкалило, - говорит Травка, - я твоего Ктулху в чайник поймала, теперь это такой фетиш. Вон как кошке нравится.
Линка с сомнением смотрит на чайничек. Чайник маленький, беленький, на боку нарисована чайная ветка.
- Ктулху в такое не поместится, - качает она головой, - разве что Ктулечка какая-нибудь.
- Вот именно! - смеется Травка, - вот именно!
Ктулечка в чайнике блаженно устраивается поудобнее.