Болтаем сегодня в Лесу о шаверме с Виверной и Кузнечиком. Я рассказываю, какую мне давеча сделали шаверму в пите: совершенно плоскую. Чувак просто надрезал питу, запихал в неё все и поджарил. Я обычно себе так готовлю. А шавермщики, как правило, делят питу надвое, складывают со сдвигом и закручивают. Оба смотрят на меня с изумлением: как это, в пите всегда плоскую делают. А вот спорим. Это раз.
Приходит Кан, приносит лимонад-тархун. А тархун бирюзовый, как мой Конь. Я удивляюсь, Кан пожимает плечами: да ну, совершенно нормальный тархун, всегда такой. Это два.
А после закрытия уже выхожу во двор, а там в ущелье двора видны совершенно другие звёзды. Я как-то привыкла видеть в одиннадцать вечера в этом месте Большую Медведицу, а там вообще ни разу не она, что-то вообще незнакомое.
То-то у нас с Аськой у обеих сегодня головы болят. Акклиматизация в новой реальности.
В целом она мне даже и ничего так. Скажем, асфальт во дворе между Бармалеевой и Плуталовой теперь гладкий, а раньше мы там все время в ямки проваливались. А в следующем дворе обрели мы советскую вставочку с идеальным пером и советские же лыжи с идеальными креплениями. Свои бескида я на беговые лыжи не променяю, но крепления такие ищу лет пятнадцать, с тех пор, как старые пришли в негодность.
А потом я в игрушке, в которую я играю перед сном, прошла таки этот грешный уровень и вышла на следующий, еще более грешный. Я так далеко забралась, что на каждом уровне сижу месяцами.
Но акклиматизация мучает. Кроме головы, еще и зуб заболел, причем недавно чиненый, в нём вроде и нерва быть не должно.
Опасное дело эти путешествия между вероятностями.
