Ручеёк первой нашла Гудрун. Произошло это как раз тем летом, когда дядя Бьярни сделал ей удивительный калейдоскоп не с кусочками стекла в конце, а со стеклянным шариком. Шарик и три узких стекла в тростниковой трубке превращали в чудесные цветы обычный окружающий мир, и это было гораздо увлекательнее, чем обычные осколки. Гудрун немедленно выскочила из заднего выхода дядиной мастерской в коридор, ведущий к девятому каналу, и пошла по коридору, зажмурив левый глаз и глядя в трубку правым. В коридоре было не очень интересно, обычные темные стены и оранжевые шарики светильников, но после очередного поворота в треугольном мире калейдоскопа зашевелилось по углам что-то белёсое, подвижное, как призраки, и девочка опустила трубку и распахнула оба глаза.
Из трещины в стене бил родничок, и от воды шел пар. Но тепла не было. Гудрун слышала сказки о горячих лайнских источниках и мечтала, чтобы и в городе забил такой же, лучше прямо дома, в ванной, а то на дровяную колонку дров не напасёшься, но учитель рассказал, что горячих родников в городе нет, почему-то они сконцентрированы в южной стороне Кратера, там, где живут лайны и еще южнее, где начинается хищный лес. Однако пара тут было полно, да и вообще чувствовалась какая-то зябкость. Вода стекала по стене вниз, там сворачивала влево и текла себе узким ручейком, куда-то в сторону девятого канала, куда и Гудрун должна была попасть, если бы не свернула в другую сторону. Кстати, этот коридор когда-то кем-то использовался: вдоль стен стояли стеллажи, пустые и довольно трухлявые на вид.
Гудрун осторожно дотронулась до воды кончиком пальца, и палец обожгло холодом. Ух какая холодная вода! Гораздо холоднее, чем в колодце.
Дальше надо было провести эксперимент. Из дядиной мастерской сзади можно было выйти как раз к Треугольному садику; девочка сунула калейдоскоп в карман, добежала до выхода наружу, выскочила в сад, сорвала цветок добрика и рванула обратно. Пробежала мимо поворота в мастерскую и снова оказалась около холодного ручейка.
Погружение в ручей цветок перенёс совершенно нормально: шевелил там в воде лиловыми лепестками и не возражал. А вот у самого выхода воды из скалы добрик действительно замёрз: стал белёсым и твёрдым. Это была вообще холодная вода!
Совершенно невозможно было не рассказать об этом Рут.
Рутка подошла к делу масштабнее: прихватила с собой бутылочку молока, гроздь ягод и пару рыбок. Неудивительно, что она так хорошо знала про холод: это было их семейное дело. Отец Рутки унаследовал дом в расщелине, да еще и докопался до нижних холодных пещер, построил туда хороший лифт и сдавал места в погребе внаём для длительного хранения. Но еда там, если что, не замерзала. Там было просто прохладно, ну, как в пещере. Наверное, как Гудрун мечтала о теплом источнике, так и Рутка часто думала о замораживании, не зря же так загорелись ее глаза. И сообразила она, что взять с собой, подозрительно быстро.
Рыбки, по одной засунутые прямо в щель в стене, замёрзли моментально, и были сгрызены девочками с жадностью, от пробежек по коридорам и лестницам обе порядком проголодались, а мороженые рыбки-йошики оказались гораздо вкуснее просто сырых, хотя и сырые вполне съедобны. А вот молоко в щель не влезало, Рутка ненадолго растерялась, потому что держать его под ледяной струйкой руками было холодно и больно. Но сообразила она быстро: вынула из туфли шнурок, обвязала горлышко и подвесила бутылку прямо на стену в струйку воды, зацепив шнурок за выступ камня. "Какая-то я медленная," - который раз в жизни подумала Гудрун и закусила кончик косы. Привычное чувство рядом со стремительной Руткой.
Зато у Гудрун был ножичек. Молоко в бутылке замёрзло совсем и вытряхиваться не желало, но Гудрун расковыряла его ножичком, подцепила немножко и сунула в рот. Вкус был не очень радостный, совсем не сладкий, и еще там были острые и хрустящие кристаллы. Вообще не похоже на мороженое из лавки Хильды Ярлсдоттир.
- Тут надо мёд, - сказала Рутка, попробовав, - или хотя бы сахар. И ягоды. И еще взбить.
Ягоды по одной затолкали в бутылку до самого верха, потыкали ножичком, потом долго по очереди трясли бутылку, потом снова замораживали, потом снова трясли.
И вот так это уже было мороженое. Пока еще не слишком сладкое, но уже в следующий раз получилось и сладкое.
Дядя Бьярни не мог, конечно, не заметить в какой-то момент, что на задворках его мастерской происходит возня и девичий смех. Но, обнаружив там человек шесть девчонок во главе с собственной племянницей, испуганно грызущей кончик косы медового цвета, только рассмеялся и махнул рукой:
- А, думаете, мы так не развлекались? Бывали времена, когда этот родник был куда сильнее. Не грызи косу, детка, это не настоящий мёд, это твои волосы.
- А откуда эта вода течёт? - расслабившись, спросила Гудрун.
- Говорят, далеко на востоке под горами есть подземная страна на берегу очень холодного подземного озера. Физически оно, конечно, невозможно, но магически почему бы и нет. Да и внутри кратера из-под горы течёт ледяная река, по-лайнски называется Бэрилуид.
- А как магически получается такая холодная вода? - заинтересовалась Рутка.
Бьярни пожал плечами.
- Я, честно говоря, механик, а не маг. Подозреваю, как отходы какого-то горячего производства. Всё же должно быть в равновесии. Выкачиваешь из мира огонь - получается лёд, так, что ли. Впрочем, не знаю. Это не лёд, в том-то и штука, это жидкая вода, не знаю, как это возможно. Зато точно знаю, что вам нужно! Ну-ка, Гуд, пошли со мной.
Через несколько минут довольная Гудрун вернулась с котлом и с прекрасной механической взбивалкой. Три её кованых венчика вращались при помощи системы очаровательных шестерёнок. Девочки радостно запрыгали - и вот так производство мороженого было поставлено на поток. Потом каждой из участниц родители отказали в молоке и мёде, заметив, что как-то много уходит и того, и другого; тогда девочки одолжились у дяди Бьярни, купили целое ведро молока и горшок мёда, а ягод натащили из Верхнего парка. Складывать картонные стаканчики девочек научил Руф, хозяин канцелярской лавки, предположительно демон, впрочем, этого никто толком подтвердить не мог. Девочки постарше бегали за Руфом хвостом и строили глаза, но девочкам одиннадцати лет канцелярщик интересен только тем, много ли бумаги он согласится продать за один лорит.
Мороженое начали продавать прямо в Треугольном садике, дальше его было никак не унести, таяло. Продавали его недорого. Во-первых, оно всё равно не получалось таким твёрдым и пышущим холодом, как у тёти Хильды, во-вторых, у той-то был дорогой селанорский стеклянный охладитель, стоимость которого надо было еще восполнять, а родник с ручейком не стоили ничего.
***
Алхимическую мастерскую Эдвин унаследовал от отца. Честно говоря, с отцом он практически не общался, мать довольно быстро ушла от него и никогда не объясняла Эдвину, почему. Но некоторые подозрения были. Несколько раз он видел, как отец, распевая какие-то ужасающие заклинания, поводит руками на фоне закатного неба, и выглядело это очень впечатляюще, выглядело бы, если бы мать не сказала мальчику, что отец, в сущности, водопроводчик. При помощи слов он управляет водопроводом и канализацией, только и всего. Было бы ради чего принимать эффектные позы и наряжаться в расшитую сканью мантию.
А потом отец умер, и, когда нотариус огласил завещание, подросший уже Эдвин заинтересовался. К семнадцати годам он успел основательно разочароваться в вербальной магии, зато увлёкся химией. О мастерской он раньше не слышал, ему приходилось пару раз бывать у отца в гостях, дом был как дом, лицом к проезжей части, спиной к скале, башенка, книги; но речь шла именно о мастерской, о лаборатории, и она была не в доме, а дом унаследовала младшая сестра отца, Селина Санджер, и немедленно его кому-то сдала. Оказалось, лаборатория этажом выше, на следующей ступени скалы. Это был небольшой круглый домик с прямоугольной подсобкой. Башенка у него, по городской традиции, тоже, конечно, была, но совершенно пустая и маленькая, зато внизу вдоль стены шел удобный круглый верстак, а центр помещения занимал внушительный атанор, в котором можно было бы не только греть реактивы, но и, добавив меха, выковать что-нибудь. Эд немедленно влюбился в эту прекрасную печь и решил, что в ближайшие годы из этого домика не выйдет.
- Тебе бы, дорогой, прежде чем пользоваться всем этим, - мать обвела взглядом уходящие вверх полки, заставленные банками с реактивами, коробками и книгами, - поехать бы в Островную школу. Высшее образование детей успокаивает родителей.
- Химия - это тебе не магия, ма, - укоризненно отозвался Эд, - она понятная и логичная. Меня химии в школе учили. Всё будет хорошо, правда.
"Буду заходить каждый день", - решила мать и оставила сына одного. Но тут она, конечно, выдавала желаемое за действительное. Узоры для ткани - занятие мало того, что захватывающее, так еще и затягивающее. А, учитывая, что редкая городская девушка согласится выйти из дома в однотонном платье, и даже у кораблей узорчатые паруса, можно быть уверенным, что увлеченный художник неделями не будет отрываться от своего планшета. Нет, мать, конечно, навещала сына, но будем честны: юноша целыми днями оставался наедине с печью, реактивами и библиотекой.
В башенке Эд подвесил гамак. Конечно, вытянуться в нём во всю длину было невозможно. Но если сесть в него верхом и скрестить ноги, он так уютно обнимал спину, а свет из маленького окна как раз падал на читаемую книгу. Эдвин искал способ изготовить такую краску для ткани, чтобы ткань меняла цвет в зависимости от освещения.
Вообще-то, он не сам дошел до такой идеи. Видел однажды ткань из лайнского шелка, она поразила его воображение тем, что под одним углом выглядела зелёной, под другим - фиолетовой. Спросив разрешения у продавца, он рассмотрел уголок ткани под лупой. Оказалось, нити основы были зелеными, утка - фиолетовыми, только и всего. А вот если бы можно было так прокрасить! Берешь обычную растительную ткань, вот хоть крапивную, она и так немножко блестит, рисуешь узоры - а они меняют цвет. Мать была бы счастлива. Но о красках в отцовской библиотеке было мало. В основном на полках стояли сборники заклинаний для очистки воды, для перенаправления потоков, для ускоренного созревания компоста и прочие практические, но совершенно не нужные Эду вещи. Ну и еще несколько алхимических справочников, касавшихся в основном всё той же чистоты воды. В подсобке стопками были сложены книги, которые, видимо, отцу не пригодились.
В какой-то момент, пролистав всё, что было в лаборатории, Эд добрался и до них. Наконец-то нашелся и справочник по красителям! Первая же реакция принесла ему целую колбу прекрасных коричневых чернил, исчезающих на свету и снова появляющихся в сумерках. Это было не то, да и для ткани чернила не годились, но это уже было что-то!
Больше такого успеха добиться не удавалось. Всё было не так. Краска то распадалась на хлопья, то выходила такой вонючей, что предложить ее матери было, конечно, нельзя. Один раз у него выпал осадок, удивительно похожий на краситель для горячего крашения, вроде бы синий, если верить инструкции. Растопив атанор, он свернул жгутом простыню, это, конечно, будет не настоящий узор, но всё-таки и не позорная гладкокрась, и сварил ее в чану с синими кристалликами. Ткань вышла приятного голубого цвета, но такая твёрдая, что развернуть простыню так и не удалось. Опять что-то было не так. Эд понял, что надо читать дальше.
В самом дальнем углу подсобки Эд выкопал настоящее сокровище. По крайней мере, оно так выглядело. Древняя с виду книжка в тиснёном кожаном переплёте, украшенная металлическими вставками и застёгнутая на застёжку, красотища! Честно говоря, юный химик не сдержал данного себе слова читать по порядку расположения книг, сверху вниз. Увидел потрясающе красивый переплет и вытащил его из-под стопки. Заголовок гласил "Квам ут империум пробабилитатем", то есть, трактат, видимо, был написан в городе Арганоте, выше по течению Джейны, вне кольца гор, там до сих пор изъяснялись на этом архаическом языке. "Как управлять вероятностями", - понял Эд и погрузился в чтение.
Честно говоря, понятного было мало. Речь всё-таки шла о магии, а не о химии, а в магии Эд был не очень. Но в книге, судя по всему, и не было никаких дурацких заклинаний, а говорилось о том, как хотеть, как успокаиваться, в общем, про понятное. Медитации в школе учили, и это получалось даже у неспособных к магии.
Но это была только первая глава. Дальше стало хуже. Язык становился всё более поэтичным, смысл - всё менее очевидным. Это уже совсем не было лёгким чтением, и дело особенно портило наступление летней жары. Теперь Эд чаще валялся с книгой на траве в тени своей мастерской, потому что в жаркой башенке он моментально засыпал.
Наконец, он дошел до главы, называвшейся приблизительно "Как добиться цели, не добиваясь цели". И там как раз, даже без поэтических иносказаний, довольно подробно описывалась техника ритмического дыхания, которую Эд и решил немедленно опробовать. Он уже рассчитал реакцию, в которой должна была получиться идеальная основа для краски, а потом можно будет добавить два минеральных пигмента, и всё получится. Если он повысит вероятность существования идеальной основы ритмичным дыханием. Ну, наверное.
Топить печь в такую жару совсем не хотелось, но, к счастью, можно было обойтись спиртовкой. А ее легко вынести на крыльцо, в тень. Ритмично дыша, он отмерил нужное количество реактивов, и, гордясь своей аккуратностью, принялся равномерно нагревать колбу. Точной инструкции не было, реакцию-то Эд придумал сам, но на уровне формулы всё работало. Должно было сработать. Раствор медленно светлел, становился прозрачным - и вдруг колба взорвалась. Взрыв был не слишком громкий, не особенно зрелищный, и какой-то странный. Колба разлетелась, как обычная взрывающася колба, звук тоже жахнул - и всё, а вот огонь словно раскрывался в замедленном времени. Невольно вдохнувший в момент взрыва химик теперь медленно выдыхал, глядя, как в такт его дыхания растет на его обращенной к колбе левой ладони сферический огонёк.
Увеличившись до размера большого яблока, огненный шарик перестал расти и прилип к ладони. Он не обжигал до боли, но всё-таки был довольно горячим. И отлипать от ладони не хотел. Эд повернул ладонь к земле, но огонек словно покрепче за неё уцепился; потыкал пальцем - огонёк словно бы поёжился. Он вёл себя скорее как животное, чем как продукт химической реакции. Юный химик потряс ладонью. ИЗ огонька вылетело несколько протуберанцев, один из которых на миг обвил запястье, как хвост, и снова спрятался в шарик. Эду стало не по себе. Он сунул руку с шаром в бочку для дождевой воды, из которой в сухие дни он поливал газон. Бочка стояла на солнце, вода была тёплая; оказавшись в воде, шар еще сильнее прилип к коже юноши, обжег ладонь и зашипел, а вода вмиг нагрелась. Тут Эд окончательно перепугался. Входить с огнём на руке в домик, где можно было набрать из крана холодной подземной воды, было страшно. Вот только пожара не хватало. И Эд припустил вниз по улице-лестнице, где в Треугольном саду можно было засунуть руку в вечно холодный водопад.
***
На площадке перед водопадом сидели трое девочек с котлом чего-то белого. У одной была такая же тёмная курчавая шапка волос, как у самого Эда, другая нервно грызла медового цвета косу, третья, с соломенными волосами, спокойно вышивала на собственной юбке, и так почти целиком покрытой вышивкой, розовый цветочек. Девочки с интересом посмотрели на парня, стремглав пронёсшегося мимо них вверх по лестнице, к краю водопада. С верхней ступеньки он как раз дотянулся до воды. Раздалось шипение и вопль: огненный круглый зверёк выпустил сразу несколько хвостов, обхвативших запястье юноши, и это оказалось очень горячо и больно.
- Кто это у тебя? - спросила снизу курчавая девочка.
- Вот именно - кто?! - вскричал Эд, - Я не знаю! Я вообще не это хотел! Я думал краску сделать. Переливчатую. У меня мать художник по ткани, ей бы пригодилось. И тут этот! Он совсем не похож на краску! И жжется. Я думал, он от холодной воды от меня отлипнет, а стало только хуже.
Огненный шарик уже втянул хвосты и уже не так жёгся, а мирно болтался на ладони, но запястье Эда опоясала красная полоса.
- Иди сюда, - скомандовала курчавая Рутка. - Он тебя обжег, я мороженого приложу. Извини, оно сладкое.
Эд спустился к девочкам. Честно говоря, он не очень представлял, как вести себя с девочками, но сейчас это было не так важно. Рутка зачерпнула круглой ложкой из котла и приложила ложку к ожогу. Шарик пошевелился, словно принюхиваясь, а потом высунул протуберанец, как язык, и слизнул мороженое с ложки. Никто не успел заметить, что случилось. Просто вот было мороженое, появился огненный язычок, мороженое исчезло.
- Не знаю, кто это, - сказала Гудрун, выпустив изо рта косу, - а мороженое любит.
- Я тоже, - признался Эд.
- Пять разменок, - сказала вышивальщица, доставая из бумажного пакета сложенный картонный стаканчик. - Не знаю, как ты его будешь есть, у тебя рука занята, а надо две. Стаканчик держать и палочку.
- Да у меня и денег нет, - понурился Эд, - кошелек в мастерской остался. Я же не собирался никуда.
- Знаешь, мы тебя так угостим, - решила Рутка, - садись вот сюда, - она похлопала по каменной лавке рядом с собой. А стакан можешь держать коленями. - она аккуратно раскрыла стаканчик, наполнила его мороженым и поставила его острым концом между голыми коленями химика. - А теперь бери палку и ешь. Мы всё равно не знаем, что делать, а мороженое тает.
Эд уныло черпал палочкой мороженое, медово-ягодное на вкус и цвет, но только половина доходила до рта. Другую успевал перехватить новый домашний питомец, кем бы он ни был. Наконец Эд догадался вытянуть левую руку в сторону, и быстро доел остатки.
- Кстати, я Селия, - сказала девочка с вышивкой, - а это Рутка и Гудрун. Знаешь, за мной однажды увязалась ящерка и целый день от меня не отставала, а потом моя сестренка сжала ее покрепче, ящерка испугалась и убежала. И больше не приходила. Может, и с этим можно так?
- Он, знаешь ли, горячий, - горько вздохнул Эд, - что-то мне вообще не хочется руку сжимать.
- Есть идея, - Рутка подскочила и потянула Эда за правую руку, - ну-ка, пошли. И вы идите, заодно мороженое охладим.
Эд пошел за девочками вверх по лестнице и дальше, в слабо освещенный коридор. Он не очень надеялся на помощь от маленьких девочек, но надо же было что-то делать. Провести остаток жизни с огненным зверьком в ладони - ничего глупее не придумаешь.
Девочки привели его к бьющему из стены родничку. Что-то с этой водой было не так, вокруг нее клубился холодный пар. Под родничком было устроено что-то вроде фонтана: на стене был закреплён прямоугольный жестяной тазик, в который вода набиралась, а потом переливалась вниз, в ручей. Тазик был покрыт инеем. Селия поставила котёл в тазик и дотронулась пальцем до самого истока родника.
- Смотри! - кончик пальца был белым и медленно розовел. - После того, как эту воду потрогаешь, потом ничего не чувствуешь некоторое время. Потому что палец замерзает сразу.
- Вот-вот, - продолжила Рутка, - надо не зверя в воду совать, а твои пальцы. А потом быстро его ухватить. Тогда он испугается и убежит. Все звери так. Пока он думает, что это он тебя выбрал, он так и будет липнуть. А если схватить, он сразу решит, что ты его поймал, а это же совсем другое и страшное.
- Что-то мне его уже прямо жалко, - вздохнул Эд, - но я хочу мою руку назад. Мне еще краску придумать надо. - и он решительно сунул пальцы в обжигающе ледяную воду, а потом прижал огненный шарик к ладони. И всё получилось. Шипение, облако пара - и шарик оказался отдельно от Эда, сначала повис в воздухе, а потом прилип к стене коридора выше родничка.
Эд тряс рукой, возвращая чувствительность. Казалось, что теперь не только запястье, но и пальцы пойдут волдырями, и не от жара зверька, а от этой жутковатой воды. Огонь, лёд, никакой разницы.
- Знаете, - сказала Гудрун, накручивая на палец косу, - а я почему-то боялась всю дорогу, что наш родничок от этого зверя исчезнет. Он же вроде как демон из другого мира. Дядя говорил, что наш мир и так дырявый, а всякие резкие штуки вроде взрывов могут открывать дополнительные дырки. Вот из такой он, наверное, и вылез. А совать его в воду тоже довольно резко, вдруг бы они взаимоуничтожились. И кончилось бы наше дело с мороженым.
- Да ну, ерунда, - решительно махнула рукой Рутка, - помнишь, что твой дядя говорил? Там этой воды целое огромное озеро, а вода дырочку найдёт.
***
Когда через несколько дней Эд зашел в Треугольный садик отдать девочкам пятак, а заодно и еще один за следующую порцию, оказалось, что огненный зверёк так и сидит на стене коридора, видимо, надеясь на очередное угощение. И, похоже, иногда его получает.
Но когда за Эдом пришел декан факультета вероятностной магии Островной школы, поскольку необученный вероятностник - проблема, требующая решения, была уже зима, дело с мороженым давно закончилось, и зверёк из пещеры уже куда-то исчез.