Бывают моменты, когда вдруг замечаешь совершенно факультативные обычно вещи, например, государство или собственное здоровье, а еще бывает август, когда традиционно уже замечаешь всё вот это, и остров поджаривается в непонятной микроволновке, когда ледяной ветер дует из завтрашнего октября, а внутренний жар, не считаясь со сплошной пеленой облаков, палит из вчерашнего июля, который не был, кстати, жарким. И вдруг за тебя берутся политика с экономикой, и чувствуешь себя двумерным обитателем двумерного социума, а не жителем мультиверсума, которым тебе положено быть. Бывают моменты, когда срочно хочется сменить глобус, и есть, кстати, отличный другой глобус на примете, один хороший художник показал, и вот чего бы туда не отправиться?
Маша даже спрашивает Лизу по телефону: отчего бы туда не отправиться?
- Дорогой друг, - говорит Лиза, - если ты прекратишь читать фейсбук и отъедешь от города километров на сто пятьдесят, тебе и наш глобус вполне понравится. А мы даже не знаем, на каком языке там говорят. А я, как ни крути, кроме как по-русски писать не умею.
- А может, там вообще не действует вавилонское проклятие, - предполагает Маша, - и всё равно, на каком языке писать.
- А если там вообще людей нет, одни вот эти бессмертные эльфы, и они книжек не читают, а если читают, то умиляются: ну надо же, мимими, такое однодневное существо - и вдруг написало чего-то. Нет, не уговаривайте и не уговаривайте.
Лиза валяется на диване с ноутбуком, но не пишет, а прокрастинирует. Разглядывает в сетях всякие раскопки, черепушки, черепки, артефакты, вот, например, валяные штаны из пустыни Гоби, очень милые, Лиза и сейчас не отказалась бы, разве что не сию минуту, жарко. А вот полнозубый симпатичный скелет из Варны. Археологи пишут - сорок пять лет было чуваку, а у него тридцать два зуба! У Лизы уже едва двадцать набирается, да и те чиненые. Уму непостижимо. Хорошая, должно быть, в этой Варне вода, вот куда бы переехать. И золота вон полно, или было полно. Ага, переедешь, а там все не кивают, а головой мотают, и язык похож и не похож - и как жить?
В трубке между тем Маша в телефоне замирает и прекращается, зато начинаются непонятные шумы, звериный какой-то рокот, тыдыщ, бум-бум, а потом растерянный голос сообщает: "Извини, у меня тут лось, я перезвоню".
Лось. Ну, Лось - дело обычное. Неприспособленный к жизни, но местами гениальный белобрысый питерский клавишник, понятное дело, может и завалиться к Маше на неделю, и запить в процессе творческого кризиса, и даже рычать по-звериному, если ему пришла какая-то идея. Тем более, что рычать могут и клавиши. Лиза возвращается к своим историческим изысканиям, и в процессе чтения форума альтернативщиков начинает уже задрёмывать, как телефон звонит снова.
- Лизка, - отчаянным голосом говорит Маша, - он не хочет выходить из мастерской, и, честно говоря, я не уверена, что это не моя галлюцинация. Тебя не затруднит до меня дойти? Ты же вроде тоже ничем не занята. А он, кстати, занавеску жуёт.
- Почему Лосик должен быть твоей галлюцинацией? - не понимает Лиза, - ну, дай ему коньяка. И сама глотни.
Следует пауза, потом нервный смех:
- А, ты, похоже, подумала, что это наш Лосик? Так вот хрена там, это трехметровая шерстяная и рогатая скотина... извини, зверёк, это я в зоологическом смысле, не обижайся... и вообще-то он не так уж и похож на лося. Может быть, это олень. И там, откуда он родом, на нём ездит какой-нибудь эльфийский царь. А то чего бы ему смирно стоять посреди мастерской и деликатно жевать занавеску.
- А дело о слоне мы так и не раскрыли... - потрясённо исторгает из себя Лиза вставшую поперек головы цитату из популярного сериала, - ладно, я сейчас. Уже иду. Предложи ему капусты, что ли.
Лиза выскакивает на лестничную площадку, ищет, куда засунуть ключ, но при ней нет ни сумочки, ни карманов. Зато посреди площадки висит зелёный воздушный шарик, и на боку у него маркером написано 42. Видимо, тяжесть маркерных чернил не даёт ему подняться выше, а внутренний гелий - лечь на восьмигранные плитки пола.
- Здравствуй, ответ на главный вопрос вселенной, - говорит ему Лиза, - пойдёшь со мной.
И привязывает шарик к ключам. Теперь она не просто по-дурацки несёт ключи в руке, а несёт шарик с ответом, а ключи - просто способ не упустить его в небо. Шариком Лизу не удивишь. Шарики вообще обладают свободной волей и частенько навязываются Лизе в спутники. Заодно и в машином хламовнике три лизиных ключа не затеряются навсегда.
- Видимо, нехватка здравого смысла в нашем мире скомпенсировалась сырой магией, - говорит шарику Лиза, - у Машки овеществился лось, у меня - ты. Ну и ничего страшного, читывали, знаем, как только вернётся здравый смысл - всё будет нормально.
Уже по дороге Лиза понимает, что надо было бы всё-таки взять сумку и телефон, но возвращаться никакого терпения не хватит. Так что уже через пятнадцать минут Лиза и шарик звонят в Машину дверь.
Машина нора пахнет зверем. В глазах у Маши прыгают чёртики.
- Ты только посмотри на эту умильную картину! - восклицает она и тащит Лизу через коридор в мастерскую, не дав разуться. Ну и правильно. Вот еще разуваться, Лиза всегда считала, что у Маши рано или поздно заведётся какое-нибудь тотемное чудовище, правда, не предполагала, что такого размера; а уж маленькие чудовища тут просто обязаны шнырять под ногами.
Рогатое существо мирно лежит среди стружек, прижимаясь спиной к вертикально стоящим паркетным доскам, а на его спине лежит и урчит длинномордый полосатый машин котик.
Рогатое существо покрыто полосками. Рыжие полоски по пепельному фону. Полоски той самой любимой машиной формы, искривляющиеся, сходящие на нет к концу. Вот и по стенам такие нарисованы.
- Это что, ты его уже и разрисовать успела? - поражается Лиза.
- Ну что ты, - возмущается Маша, - мы еще не настолько хорошо знакомы. Я его только успела китайской капустой накормить, и теперь он считает себя моим домашним животным. Вот и Артемий его признал.
- И что будем делать?
- Кофе пить, - решает Маша, - уходить он не хочет, да он и не приходил, возник тут, как непарный носкокрад.
- Вот, - кивнула Лиза, - и я его тоже вспомнила. Ладно, кофе так кофе.
Под кофе, болтовню и сырные крекеры как-то забывается собственно животное. Лиза начинает разглядывать валяющийся на кухонном диване альбом со всадниками, будущую раскраску для неведомого возраста, и кто там только на ком не едет! Маша начинает давать пояснения, но тут из прихожей раздается звон и грохот, и за стеклянной дверью кухни вырастает тёмная тень.
- Вышел, - шепчет Маша, - и что делать будем?
Но дверь открывается вполне человеческим поворотом ручки, и за дверью оказывается Богдан с большой картонной коробкой.
- Привет, - говорит он, - чем это у нас воняет? А я пирогов принёс разных, надеюсь, вы не весь кофе выпили. А еще я, кажется, что-то уронил.
- Как дела? - вкрадчиво осведомляется Маша.
- Отвратительно, - пожимает плечами Богдан, - сходил, посмотрел на тот дом - эти мракобесы действительно сбили с него чёртика. Думаю, не изъять ли бога из своего имени. Мы, человеки, явно его недостойны.
- Забей, - отмахивается Маша, - то есть, сейчас я тебе покажу, чем у нас воняет, и оно само забьётся.
Богдан смотрит на лося (или другую неведомую рогатую зверушку) добрых пять минут. Лось смотрит на Богдана, принюхивается и укладывает рогатую голову на мосластые колени.
- Ну, и какие есть соображения? - наконец спрашивает Богдан не то подруг, не то себя самого.
- Я считаю, что потеря миром здравого смысла скомпенсировалась сырой магией, как у Пратчетта в "Санта-Хрякусе", - объясняет Лиза, - и это овеществился какой-нибудь машин глюк. То-то на нём полоски такие знакомые. У меня фантазия победнее, ко мне только зеленый воздушный шарик пришел. Вот ты, например, ничего сегодня не приобрёл?
- Ну как же, вот, пироги, с мясом, с творогом и с папоротником.
- Папоротник. В августе! Нет, ну, а что, это по-нашему, по-берегослоновокостийски. А ты, Маша, что думаешь?
Маша пожимает плечами. Весь нахватанный по жизни огромный энциклопедический запас бессмысленной информации не подсказывает ей ничего о телепортации лосей в мастерскую.
- Я считаю, что, пока это чудище ничего плохого не делает, и нам с ним делать нечего, - наконец решает Богдан, - налейте-ка мне кофе. Детям тоже его стоит показать, а так есть у меня одно соображение. Без кофе не скажу.
Разумеется, в мгновение ока и кофе наливается, и пироги нарезаются, и четыре уха, готовые внимать, обращаются к Богдану.
- Это, - говорит Богдан невнятно, вгрызаясь в анахроничный папоротник, - за нами наша карма пришла.
- В смысле?
- В другой мир загорать ходили? Ходили. Хорошо бы за нами оттуда только лось пробрался, а не смертельный вирус тамошней чумы какой-нибудь.
- Типун тебе на язык! - вскрикивает Маша, - Горский, судя по всему, постоянно туда-сюда ходит, и никаких смертельных вирусов.
- Ну ладно, - мирно соглашается Богдан, - обойдёмся без вирусов. Одними лосями. Я подозреваю, что надо его как-то обратно отвести. Но вообще-то это терпит, отличный у тебя, Машечка, кофе вышел, и вот я еще пирожок с мясом попробую...
Лиза уже начинает волноваться, что вышла, как дура, из дома без телефона, но тут появляются дети. Мрачные близнецы и задумчивая Алёнка. У Мишки на плече сидит здоровенный ворон, вся задняя часть джинсовой жилетки щедро обгажена.
Лось моментально изгоняет из молодёжи и мрачность, и задумчивость. Ворон слетает с мишкиного плеча и устраивается на рогах лося, эти двое явно знакомы.
- Всё они врут про пиратских попугаев, - жалуется Мишка, - наверняка они их на жердочке держали где-нибудь в трюме. Эти птицы постоянно гадят, - он сдёргивает с себя жилетку и сворачивает ее спиной внутрь.
- Я правильно понимаю, - спрашивает Богдана Лиза, - что птичка из того же источника? Почему только одна?
- Я не виноват, - быстро мотает головой Макс, - просто он первым успел.
- Ну вот, - удовлетворённо кивает Богдан, - все в сборе. Я думаю, если покамлать, они за мной пойдут.
- Погоди камлать, - быстро говорит Маша, - я их всех быстренько нарисую, когда еще такая возможность представится.
- С нашей жизнью думаю, что когда угодно, - буркает Богдан и возвращается на кухню, к пирогам.
- А, кстати, быстренько-то не обязательно, - соображает Лиза, - если мы их в Лисий Нос поведём, то такие процессии лучше устраивать в ночи. Всё равно тьма торжествует. Вот пусть и послужит.
Получается милый такой уютный домашний вечер. С пирогами, с лосём и вороном. Маша, не размениваясь на наброски, сразу принимается за здоровенную картину - для лучшего обзора мольберт пришлось поставить в коридоре. Пишет она латексным потолочным акрилом и колерами, ну, что под руку подвернулось. Дети репетируют номер с шаром, Богдан натягивает очередной заказанный барабан, Лиза сняла с полки первое, что попалось под руку - "Шаманизм" Мирчи Элиаде и валяется с ним на кухонном диванчике. Через некоторое время Лиза вскакивает и начинает искать что-то в интернете. Наконец, из темноты компьютерной норки доносится:
- А вы знаете, что Лось символизирует дружбу и сотрудничество, и вообще все кайфы, которые может принести принадлежность к сообществу? А Ворон - вестник перемен.
- Кого-то не хватает, - меланхолично отвечает с кухни Богдан.
- Дракона? - радостно предполагает Маша. Ее картина почти закончена, но кот, стоило начать, сбежал. Так что и впрямь кого-то не хватало.
- Дракон - символ духовного богатства, он страж сокровищ, скрытых в глубинах бессознательного, - отматывает назад Лиза, - и символизирует инициацию. Но что-то мне подсказывает, что это было бы для нас слишком жирно.
- А шарик твой не годится?
- Про шарики тут ничего нет, - сокрушенно отвечает Лиза, - обыденные практики не признают живыми существами даже твоих любимцев плазмоидов, а уж о воздушных шариках и говорить-то нечего.
- Я бы, например, хотел бы к сотрудничеству и переменам еще и удачи какой-нибудь, - говорит Богдан, - есть там зверь на удачу? А то сначала пингвинов закрашивают, потом чертиков сбивают, так и до нас недалеко.
- Летучая мышь. Чтобы встречать свои страхи лицом к лицу.
- Летучая мышь у нас уже была. Помогала острова распутывать, - вспоминает Богдан.
- А лосось? Помогает плыть против течения.
- Против течения помогает плыть само течение, - провозглашает Богдан секретную мудрость лосося и решительно завязывает на барабане последний узел, - стемнело, однако. Не пора ли вести зверей домой?
- Так что, третьего зверя не будет? - печалится Лиза, - а то тут столько хороших вариантов.
- А чей текст-то?
- Да фиг знает. Тут половина сайта не работает, имени автора не видно, можно считать текст посланием от коллективного бессознательного интернета - нашему.
Как всегда оказывается, что ехать хотят все, и снова приходится упихивать в древнюю таратайку шестерых. Лось послушно следует за девятигранным богдановым бубном, боком просовывая рога в двери, и теперь мирно стоит позади машины. Ворон же решил, что, раз его везут на рогах, можно вообще больше не предпринимать никаких действий.
Проблема шестерых решается довольно просто: на заднее сиденье упихиваются тощая Маша с тремя чрезвычайно тощими детьми. Рассчитывать тут можно только на то, что патрульный ДПС либо не встретится, либо решит, что у него двоится в глазах. Но еще надо куда-то упаковать бубен - а он шириной почти с машину - и ведь еще же нельзя же играть и вести одновременно! Оказалось, у Богдана есть багажник для крыши, его быстро монтируют и укладывают бубен наверх.
- Запись! - радуется Богдан, - у меня же есть та запись, с Мариком! Лосю должно понравиться. Но нам придется ехать медленно и с открытыми окнами.
Всё получается. Богдан запускает трек, лось прядает ушами, и процессия движется сначала по Малому проспекту, потом по Каменноостровскому, потом по Савушкина, и дальше, вдоль берега, на запад. Богдан ведёт свою желтую субмарину по полупустым улицам и думает, как эта массовая галлюцинация выглядит со стороны. В Питере нечего и надеяться на полную пустоту, Питер не спит. А полосатый лось с вороном на рогах - это граффити, которое не закрасишь, архитектурное излишество, которое не собъёшь. И всё-таки кого-то не хватает.
Оказывается, он сказал это вслух.
- Может быть, моя фарфоровая рыбка подойдёт? - подаёт сзади голос Алёнка.
Богдан качает головой.
- Рыбка твоя молодец, но всё-таки фарфоровая. Ладно, едем пока так.
Все, кроме Богдана, смотрят теперь назад. Из города уже удалось выехать, хотя и за большее время, чем обычно - Богдан боялся, что лось отстанет. Но нет, тот спокойно и размеренно скачет за желтой субмариной, и ворон в его рогах только периодически взмахивает крыльями, удерживая равновесие.
А вот в Лисьем Носу пустота и тишина. Ничего удивительного, первое сентября на носу, все дачники вернулись в город готовить к школе детей и внуков. Богдан сворачивает на тёмную дорожку, ведущую в камыши, и останавливает субмарину на том же месте, под кривой берёзой.
Все высыпали из машины и с наслаждением разминают затёкшие ноги. Лось и ворон, напротив, спокойно стоят, ожидая дальнейших инструкций. Хотя могли бы уже почуять ветер другого мира и пойти туда, ан нет, стоят, ждут, вредины такие.
Темные камыши стоят черной стеной. Богдан лезет в багажник и достает оттуда фонарь. Да не обычный электрический, а икейский жестяной фонарик для свечи. Открывает дверцу, поджигает свечу, вручает фонарик Маше. А сам принимается постукивать в громадный свой бубен и уже идет в сторону камышей. И звери за ним.
Все входят в шуршащую и хлюпающую темноту, и Лиза с горечью думает, что, видимо, не судьба путешествовать между мирами, не промочив ног. Сегодня здесь даже мокрее, чем в прошлый раз. Темнота вокруг маленького желтого пятнышка света влажная, шелестящая и живая, а где-то впереди еще и плещет кто-то. И тут свет меняется, где-то далеко впереди брезжит бирюзовое сияние, лось шумно обгоняет Богдана и устремляется вперёд, ворон взлетает с его рогов и радостно каркает. Камыши расступаются, впереди виднеется высокий берег, освещенный зеленоватым рассветным солнцем, лось взбирается на него, ворон летит сверху, и кто-то третий выныривает из мокрых камышей. Выдра! Юркая гладкая выдра с круглым и толстым хвостом.
- А вот и третий, - шепотом говорит Богдан, - ну прямо гора с плеч. Если уж вляпались в шаманскую притчу, то пусть уж все будет по правилам. О чем у нас там выдра?
- Выдра - это чтобы радоваться жизни, - смеётся Лиза, - вот так просто. Ни тебе удачи, ни духовного постижения.
- Надо радоваться, - говорит Мишка, и Макс подхватывает: - не надо напрягаться!
- Ну, раз уж мы почти сюда вышли, может, посидим тут пару минут? - нерешительно предлагает Лиза.
Взрыв энтузиазма - и все рассаживаются на высоком берегу болота, лицом к восходящему чужому солнцу.
- А здесь легко дышится, - говорит Маша, - набрать бы в бутылку воздуха, принести бы домой. А то у нас там что-то совсем дышать нечем.
- Иногда хватает форточки, - говорит Богдан.
На рассвете здешнее солнце вообще совсем другое - а тогда днём казалось - почти такой же лес, как у нас на Карельском, разве что земляники побольше. Лиза думает, что шарик с тремя ключами и ответом остался дома у Маши, а, может быть, он тоже хотел прогуляться между мирами. Маша думает, что если она забудет этот цветовой переход и не напишет его дома, будет полной дурой. Близнецы думают одну мысль на двоих: надо разведать этот мир дальше, в глубину. Алёнка думает, что так хорошо ей еще никогда не было. А Богдан думает, что в форточку еще бы вентилятор. То ли Марика вызвать, чтобы дунул как следует, то ли самому встать в камышах с бубном и стучать там до тех пор, пока наш мир не придёт в себя.