Лиза сидит у компьютера и пытается думать.
Как, ну вот как они там свели концы с концами? Уже обещала сдать рассказ сегодня-завтра, а не сходится. Вообще, жесткий троллинг эволюции - этого Лиза себе обычно не позволяет, особенно буквами. Мало ли, что эволюция не нравится. Тут нужны две взаимоисключающие вещи: очень хорошо разбираться в материале и изложить дело так, чтобы было забавно. Но уже взялась же.
Бум. В комнате близнецов опять упало. Ну что такое, расколотят ведь этот чертов шар, такие на дороге не валяются. Шар был совершенно волшебный. Никакой возможности сосредоточиться.
Бум. Лиза вскакивает, разбирает диван в большой комнате, он как раз удачно состоит из отдельного каркаса и складного матраса из поролоновых подушек. Тащит подушки к парням.
Там веселье в самом разгаре. Близнецы, сцепившись пальцами, пытаются катить акриловый шар для контактного жонглирования от правого плеча Макса до левого плеча Мишки. Шар падает, но Макс ловит его в воздухе и снова укладывает на плечо. Тут оба замечают Лизу с разобранным матрасом.
- Возьмите вот, а то достали бумкать. - говорит Лиза и раскидывает матрас на полу.
- Мама, ты супер! - хором восклицают близнецы.
- Я меркантильное кю. Мне надо подумать, а я могу думать только о том, как бы вы не расколотили шар.
- А о чём надо?
- Как придумать теорию происхождения человека для планеты, куда людей привезли аннунаки.
- А вообще жизнь на планете есть? - деловито спрашивает Мишка.
- Рыбы, насекомые.
- Ну, типа, - говорит Мишка и падает брюхом на матрас, - рыба плывёт, плывёт, тут океан вдруг кончился. Рыба р-раз - и отрастила ножки. - четыре длинные конечности выстреливают в стороны, сгибаются, на ноги поднимается неведомая зверюшка, озирается и топает обратно в океан. - так и жили в прибрежной зоне, пока зачем-то окончательно не вылезли. Уже человеками, - человек гордо распрямляется и шевелит высокоинтеллектуальными пальцами, - а переходные формы - в океане. Поэтому их никто не видел.
Макс с сомнением смотрит на брата. Лиза тоже.
- Это был прекрасный пластический этюд, - наконец говорит она, - и я окончательно убедилась, что идея была порочна в самой своей основе.
- Почему?! - оскорбляется Мишка, - чем это хуже того, что нам на биологии рассказывают?
- Вот как раз тем, что оно не лучше. Как-то не смешно. Никто не сможет распознать сарказма. Ладно, пойду еще подумаю.
- Кстати, щаз Алёнка придет! - хором кричат близнецы вслед.
- Это лучшая из плохих новостей на сегодня, - мрачно оборачивается Лиза, - тогда я пойду гулять. Знаю я ваш обычный банзай. Еда в холодильнике, есть и оранжевая.
- Нагетсы? - с надеждой переспрашивают близнецы хором.
- Они, - вздыхает Лиза.
***
Думать, к сожалению, можно только в январе. В декабре всё слишком звенит этим вот ожиданием, в феврале сплошная пурга, в марте уже начинается ожидание весны, в апреле - сама весна, а потом уже лето, тут уж не до мыслей, просто - лететь сквозь зелёное, трепещущее, жить, прорастать, плодоносить. Потом всё начинает клониться к закату, и думать опять не получается - потому что опять уже всё, впереди только смурь и хмарь, поэтому я всегда иду в январь, тут есть такой книжный клуб, черный кофе, невозможно сладкая шарлотка, можно присесть в угол со своим блокнотом и всё быстро набросать - но клуб вдруг закрыт, похоже, это был не тот январь. Приходится идти куда-то, искать другое место, тёплой одеждой не запасся, зашёл прямо из сентября, бежать, бежать, пока не лопнул от ненаписанного плана, такой хороший созрел, всё по порядку, всё в потоке, надо не дать ему прокиснуть, превратиться в горький уксус. А вот и какая-то едальня, Шоколадница, не самое лучшее, но народу почти и нет, из угла смотрят разноцветные громадные рыбы, у окна сидит мрачная фигуристая рыжая девица - или тётка? Нет, девица. Не мешает. Вбежать, угнездиться возле рыб, заказать кофе, достать блокнот... Всё, успел.
***
Лиза ложечкой вычёрпывает молочную пенку из чашки. Не сходится эта тема, похоже, вообще. А так казалось хорошо - планетяне, естественно-научные объяснения, древняя цивилизация... Туфта на постном масле.
В кафе вбегает человек неопределенной внешности в одной белой рубашке и чёрных джинсах, без куртки. Вид у него такой всклокоченный, словно бы куртку и вещи у него только что отобрали в подворотне, Лизе кажется, что сейчас он потребует городской телефон и будет звонить в полицию - ан нет, спокойно усаживается возле аквариума, достает из заднего кармана блокнотик, начинает что-то в нём писать мелкими буквами, в столбик. Поэт? Так стихами припёрло, что одеться забыл? Всякие бывают фрики. Но поэты вроде бы поярче. Глаз скользит по нему, не зацепляясь, но Лиза заставляет себя всмотреться. Нормальные для северных краёв темно-русые волосы, совершенно обычный прямой нос, о, а на подбородке ямочка, надо же; ничего, в общем, необычного, кроме того, что как-то не определяется. Обычно на среднего посетителя Шоколадницы легко подобрать шаблончик. Как-то сразу видишь: обыватель, айтишник, гопник, ботаник, хипстер - шаблонов полно. А этот мог бы оказаться и тайным агентом, и бухгалтером, и вокалистом группы, играющей транс. И рыбы смотрят на него. Жёлтая даже как-то пытается привлечь его внимание, а он пишет.
Лиза вздыхает с завистью. Ноутбук включён в сеть, присосался к интернету, но в открытом вордовском файле пока ни буквы.
Вдруг на Лизу наскакивают сзади, треплют волосы, трясут. Маша и Богдан, отряхивают во все стороны брызги мокрого снега, смеются.
- Дети сказали, ты пошла за вдохновением, и Богдан попытался проследить ход твоей мысли. Сам удивился, но оказался прав. Как тебя сюда занесло?
- Случайно. Шла мимо, вижу - нет никого, решила, что тут удастся сосредоточиться, - объясняет Лиза, - ни фига не помогло.
- А в чем проблема?
- Фантастика, похоже, исчерпалась, - говорит Лиза и тяжело вздыхает, - обещала в сборник, и чего-то не прёт.
- Ну и забей пока, - предлагает Маша, - хоть кофе с тобой выпьем.
Тут радио почему-то становится громче, и Лиза понимает, что слышала его и раньше, может быть, это оно так мешает жить? Да вроде нет, ничего страшного, не русская попса, а громче сделали, потому что народ начал собираться, и это было удачное решение.
- Гляньте, - говорит Лиза, - на того типа. Он вот так и пришел, без куртки. И пишет, гад такой. Вот его-то прёт.
- И морда у него какая-то загорелая, - отмечает Богдан.
- И какая-то незапоминающаяся, - прищуривается Маша. - То ли шпион, то ли пришелец. Странник по мирам, расположенный к пирам.
- Ни фига он к ним не расположен, - жалуется Лиза, - даже кофе не выпил. Строчит и строчит. Вот как он так зацепился, за что бы мне так ухватиться?
- Да перестань ты париться, - смеётся Маша, - вот мне, например, кот кошачий сон приснил. Улёгся на голову и показал, что у нас завёлся еще один котёнок, отлично говорящий по-русски. И стал переводить всё, что кот давно хотел мне сказать. Просил завести мышей и поехать уже наконец куда-нибудь за город.
- Коты вообще страшные молодцы, - уныло вздыхает Лиза. - Пойдём-ка курить.
Мокрый снег за бортом как раз прекратился, Маша смахивает его подтаявшие ошмётки с подоконника и усаживается.
Когда к низкому небу устремляется дым двух трубок и одной сигареты, Богдан светлеет лицом и восклицает:
- Ну, конечно, странник по мирам! Это же путешественник во времени.
- Доктор Кто? - недоверчиво переспрашивает Маша.
- Да нет, простой питерский путешественник во времени. Ну вот я всегда боялся... Нет, не боялся, предполагал такую возможность - провалиться в какое-нибудь другое время. Обдумывал, что буду делать, если окажусь без электричества или того хуже. Даже обзавёлся несколькими хорошими планами на этот счет. А вот у этого, похоже, получилось. Меня это совершенно не удивляет.
- И что? - заинтересованно переспрашивает Лиза.
- Ну, как что. Теперь он ходит работать в то время, когда хорошо работается. А гулять ходит в июнь. А в август по грибы. А спит, небось, где-нибудь в восемнадцатом веке, чтобы ничего в ухо не жужжало и пахло печкой.
- Гениально... - выдыхает Лиза, - ну-ка нафиг аннунаков. Я беру твоего путешественника. Ты не против?
- Почему моего? - непонимающе поворачивается к ней Богдан, - это же ты нам его показала, я только уточнил детали.
- Честь тебе и халва! - восклицает Лиза и исчезает в кафе, чтобы через секунду появиться с другой стороны окна, за столиком, с ноутбуком. Лицо у нее вдохновенное, пальцы так и мелькают. Маша и Богдан переглядываются и смеются.
***
Январь себя оправдал, так хорошо тут думается под желтым взглядом рыб, вот и рыжая девушка покурила с друзьями и развеселилась, сидит и пишет, вот как хорошо, выходит, эту линию удалось наладить; но это же не все, часть течёт гладко и ровно, а другая бугрится, и мусор какой-то по краям, вот напротив два помещения пустуют - это неправильно, но для исправления надо будет сбегать назад, а после вперёд - пишем в план; длинный получается план, прекрасно, будет чем заняться. Я знал, что в январе всё получится. В сентябре я только смотрел, как вьются потоки событий, а из января так хорошо видно, где можно направить поток, где задержать, а где встать самому временной плотиной. Значит, я уже знаю, как быть рыбой реки времени, как быть рекой, а всего-то и надо было дойти до января. С тех пор, как я узнал, что моё внимание имеет значение, я всё его трачу на то, чтобы ловить эти вот потоки времени, чтобы мой остров жил, цвёл, работал, и между прочим, не зря, вот отсюда видна возрождённая башенка, медная, с круглыми окошками, а за ней еще одна, из блестящего белого железа, на самом деле их там две. А еще одна, чёрная, не видна, но если выйти на Каменноостровский и посмотреть налево, её будет видно очень хорошо. Значит, моего внимания, моей удачи пока хватает. Ну вот, план работ дописан, и уже идёт волна, на которой я уеду домой, в сентябрь.
***
Лиза отрывается от текста как раз в тот момент, когда человек в белой рубашке встаёт, засовывает блокнот в задний карман джинсов и выходит из кафе. Перечитывает только что написанную фразу.
- Ну и ну, - говорит она.
- Чего?
- Я только что написала, что он отправляется домой, в сентябрь. Он и отправился. Приятно думать, что есть человек, который при помощи своего внимания налаживают жизнь на нашем острове, но жутковато думать, что это я заставила его заняться этой работой.
- Выходит, твоё внимание даже круче, чем его, - смеётся Маша. - Хорошая новость. Или по крайней мере лучшая из плохих.