По обширной выборке демиургов, проведенной нами этой весной, получается так, что каждый сочинитель миров либо находит, либо сочиняет себе вторую половинку, альтерэго, опору - себя-другого. Некоторым для опоры хватает героя чужой книжки - внутренне мне этого не понять, так я никогда не играла, но вчуже полагаю - это сублимация такая, когда придумывать из головы считаешь почему-то недозволенным и используешь уже готовое. Так вот свобода - и есть не думать о дозволенности вовсе. Значение имеет только подлинность. Зато награда за самостоятельность превосходит всякое воображение.
Эти двое - настоящий и выдуманный - замечательно друг за другом присматривают и могут, если надо, когда уже совсем прижмут, свяжут, запрут, - открывать друг для друга мгновенные переходы-двери-лазейки. И, имея в виду такую возможность, не позволяют своему-другому струсить, сдаться, упасть.
Иногда мне кажется, что живут только такие близнецы, только они способны к творчеству, только они имеют значение. Люди без своего-второго существуют, но в расчетах, что дозволено, а что нет, не остается у них свободы творить. Они помнят о ком-то, кто может не дозволять, хотя они-то как раз - одни, в самом безнадежном понимании.
